Джонатан подошел к стулу и выдвинул его, чтобы усадить Элоиз. Потом обошел вокруг стола, желая посадить и Сару.
— Я сама могу выдвинуть себе стул, — отвергла Сара его любезность. — Лучше садись и приступай к жаркому.
Джонатан с недовольным видом сел за стол и опасливо положил себе на тарелку жаркое.
— Ну, что скажешь? — спросила его Сара, когда он проглотил первый кусок.
— Сносно, — признался он и добавил себе еще жаркого.
Сара, облегченно вздохнув, тоже приступила к еде.
Элоиз краем глаза наблюдала за мужем. Чем же все-таки привлекал ее этот бесстрастный мужчина? Она вспомнила о своем намерении узнать его как можно лучше.
— Как тебе работалось сегодня? — спросила она.
— Неплохо, — ответил он, не поднимая глаз и продолжая есть.
Элоиз нахмурилась. Джонатана явно раздражали ее попытки завести беседу. Как она была глупа, радуясь его мимолетным проявлениям заботы! Элоиз повернулась к тетушке:
— Ты никогда не рассказывала мне о своей поездке в Австралию.
— О! Это было сказочное путешествие, — просияла Сара. — Я всегда мечтала побывать там, и вдруг позвонила Беверли Мартин, кузина со стороны твоей бабушки. У ее дочери Маргарет, которая ждала ребенка, возникли некоторые трудности. Беверли сама собиралась поехать помочь ей, но у нее разболелся муж, и она была вынуждена остаться. Я поехала вместо нее, чему была бесконечно рада. Поездка была настоящим приключением. Роды прошли благополучно. Маргарет и ребенок чувствуют себя прекрасно. А я после этого немного попутешествовала по стране.
Сара продолжала рассказывать, а Элоиз не смогла удержаться и вновь посмотрела на Джонатана. Он, казалось, совсем забыл о присутствии женщин и заинтересованно читал газету, одновременно доедая ужин.
Думать о нем, рассуждала Элоиз, — попусту тратить время. Но тут ее взгляд упал на его сильные руки. Она вспомнила, как увидела его у себя в спальне с нескрываемым желанием в глазах, и вздрогнула.
— Вымою посуду и лягу спать, — объявила Сара, прервав рассказ о поездке в Австралию.
Видя, что Элоиз все свое внимание переключила на мужа, Сара решила поскорее уйти и оставить племянницу наедине с Джонатаном.
— Я тоже устал, — сказал он, откладывая в сторону газету и доедая последний кусок вишневого пирога. — Пойду в спальню и немного почитаю перед сном.
Острая обида пронзила Элоиз, но гордость не дала ей ходу. Она вовсе не хотела оставаться наедине с этим брюзгой. Угораздило же ее выбрать себе такого мужа!
— А я посмотрю телевизор, — сказала она с напускной легкостью.
Все поднялись из-за стола, и Элоиз настояла на том, чтобы помочь Саре вымыть посуду. Джонатан тоже принял в этом участие, но старался держаться от нее на расстоянии.
Дура! — отчитывала себя Элоиз, вспоминая, как засыпала с мыслями о Джонатане. Единственный возможный способ удержать его около себя — это связать веревкой и не отпускать. Но стоит ли он таких усилий?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Элоиз сидела на крыльце, любуясь ночным небом. Полная луна высвечивала серебряную дорожку. Неожиданно на крыльце зажегся свет.
— Я думала, ты уже спишь, — недовольно сказала она вышедшему на крыльцо Джонатану. Ей хотелось отдохнуть, а рядом с ним едва ли это удастся.
— Я решил посмотреть, как ты, — ответил он.
Его заботливый тон сейчас раздражал ее.
— Мне хочется кое-что узнать.
Джонатан удивленно поднял бровь.
— Как тебе удалось убедить меня выйти за тебя замуж?
Он стоял, прислонившись плечом к стене дома, и внимательно смотрел на Элоиз.
— С моей стороны даже попыток таких не было. Это ты сделала мне предложение.
Слова эти прозвучали громом среди ясного неба. Элоиз была в растерянности.
— Я сделала тебе предложение?
Он гордо расправил плечи.
— Да.
Ничего странного, ведь угодила же она в больницу из-за глупого трюкачества перед толпой зевак, напомнила себе Элоиз. И все же ей трудно было поверить в свою бесшабашность, поскольку все вокруг в один голос твердили о ее сдержанности и здравомыслии.
— Если ты станешь говорить, что я умоляла тебя на коленях, то я сочту тебя лжецом.
Джонатан усмехнулся.
— Нет, это больше походило на деловое предложение.
Наконец-то в этой истории проглянул хоть какой-то смысл, если это слово позволительно употребить, говоря об их браке, подумала она. Элоиз вгляделась в его лицо.
— Какого же рода было это деловое предложение?
— Ты сказала, что хочешь иметь мужа.
— Значит, в один прекрасный день я ворвалась в твой дом и объявила, что хочу иметь мужа? — спросила она в полной растерянности.
— Меня это крайне удивило, — признался Джонатан.
Элоиз пыталась найти в его лице хотя бы малейший намек на то, что он говорит не всю правду.
— А я объяснила, почему выбрала именно тебя?
— Ты сказала, что решила выйти замуж до тридцати лет, а мужчина, который за тобой ухаживает, не внушает тебе доверия. Ты подозревала его в расчетливости.
— И все это я тебе взяла и выложила ни с того ни с сего? — спросила она, с трудом произнося слова.
— Ты встречалась с Марком Томпсоном, сыном Пола. И когда уверилась, что ему нужны твои деньги, а вовсе не ты, вы разошлись.
— Значит, я столь странным образом отреагировала на разрыв с Марком. — Элоиз становилось понятнее собственное поведение. Для него была причина, пусть даже и глупая.
Джонатан нахмурился.
— У меня никогда не было привычки обманывать женщин. Я понимал, что твои действия были лишь порывом, и поэтому посоветовал тебе хорошенько подумать, прежде чем предпринимать шаги, о которых впоследствии ты можешь пожалеть.
Она кинула на Джонатана саркастический взгляд, всем своим видом показывая, что сомневается в правдивости его слов.
— Судя по всему, я не последовала твоему совету.
— Ты говорила, что никогда не испытывала глубокого чувства к Томпсону. Действия твои были вполне обдуманными — во всяком случае, ты пыталась убедить себя в этом.
— Значит, я порвала с ним и тут же прибежала к тебе с предложением о браке? — спросила Элоиз, все еще не веря в это.
— Нет. После твоего разрыва с Томпсоном прошло две недели. Когда ты пришла ко мне, то походила на адвоката, готового вступить в схватку на судебном заседании, — ответил Джонатан.
В глубине души Элоиз знала, что он говорит правду. Как же глупо она вела себя!
— Так почему же я пришла к тебе?
