— Хорошая машина, — заметила она и удивилась, услышав свой голос.
— Твоя, — равнодушно ответил Джонатан. — Я решил, что вам с Сарой будет в ней удобнее, чем в моем старом пикапе.
Элоиз окинула взглядом салон машины. Кожа и плюш говорили о состоятельности хозяйки. Она нахмурилась. Но, как ни хотелось ей побольше выведать у Джонатана о самой себе, она сдержалась.
Из прошлого она помнила лишь отца и пруд, но это были смутные воспоминания. Тетушка Сара говорила с ней как с самой обычной женщиной. Тем не менее она вышла замуж за человека, похожего на байкера и мрачного, как смерть. Она получила травму, пытаясь сделать вираж на глазах у всего города. Нет, поправила себя Элоиз, на глазах горстки людей, собравшихся у гаража Джонатана. Поняв, что мужа разговорить трудно, она спросила его напрямик:
— Как я проводила время? Била баклуши, как подобает богатой даме?
Джонатан взглянул на нее, и Элоиз была почти уверена, что в его глазах вспыхнуло восхищение. И тут же вновь лицо его стало непроницаемым. Не отрываясь от дороги, он сказал:
— Нет, ты себе этого не позволяла. Ты — дипломированный экономист, специализировалась в области управления производством. После окончания колледжа ты стала партнером Пола Томпсона. У вас очень прибыльный бизнес.
— Пол Томпсон. Один из тех, кто навещал меня в больнице, кроме тебя и матери. — Перед ее глазами возник образ мужчины невысокого роста, полноватого, лет пятидесяти с небольшим. Он был почти лысый и носил очки с такими толстыми стеклами, что она с трудом видела его глаза. Заботливый, как отец. — Да, он представился деловым партнером — и этим ограничился.
— Доктор Грин разрешал навешать тебя лишь нескольким людям. Он хотел, чтобы ты сама восстановила память, без чьей-либо помощи. Поэтому всем, кто приходил к тебе, он давал строгие инструкции: не упоминать о том, какое они имеют к тебе отношение. Все они приходили только для того, чтобы их лица и имена возбудили в тебе воспоминания.
Элоиз кивнула.
— Я помню эти правила. Значит, они отменены, раз ты отвечаешь на мои вопросы?
— Доктор говорит, что тебе пора продолжать жить обычной жизнью. Головные боли прошли, поэтому он считает, что тебе можно рассказывать гораздо больше.
— Но моя память может и не вернуться, а я не смогу жить все время в таком состоянии, — заметила Элоиз, давая понять Джонатану, что полностью владеет ситуацией, в которой оказалась.
Джонатан кивнул, сдвинув брови.
Элоиз вспомнила всех людей, навестивших ее в больнице. И это был хороший знак. Она вспомнила отца Рэндала, священника с очень приятным лицом, карими глазами и доброй улыбкой. Копна непослушных темно-каштановых волос придавала его облику моложавость.
— Я часто посещала церковь?
— Да.
Потом Элоиз вспомнила небольшого роста стройную женщину средних лет, одетую в строгий костюм. У нее были темно-каштановые волосы, карие глаза и ласковая улыбка. Женщина представилась как Мэри Хау.
— Мэри Хау сказала, что была моим секретарем. По связям с общественностью?
— Твоя фирма занимается финансовыми вопросами. Секретарь по связям с общественностью вам ни к чему.
Она посмотрела в окно, размышляя о той Элоиз, чей портрет нарисовал Джонатан. Судя по всему, она вела обычную деловую жизнь, хоть и выбрала себе в мужья необычного человека.
Она вспомнила четвертого посетителя, навещавшего ее. Чарлз Полянски, высокий стройный мужчина лет шестидесяти, одетый в костюм-тройку. Чрезвычайно вежливый. Он представился ее адвокатом и попросил не подписывать никаких документов, не посоветовавшись с ним.
Подумав об адвокате, Элоиз отметила, что все другие посетители открыто выражали обеспокоенность и симпатию, в то время как мистер Полянски сохранял профессиональное хладнокровие. Впрочем, как-то раз он выразил сожаление по поводу ее болезни — видимо, вполне искренне. И все же у нее сложилось впечатление, что они скорее деловые партнеры, чем друзья.
— Я доверяю мистеру Полянски? — спросила она.
— Насколько мне известно — да, — ответил Джонатан. — Он и его сын всегда сотрудничали с твоим отцом как в деловых, так и в личных вопросах. Теперь он сотрудничает с тобой.
Элоиз внимательно посмотрела на мужа.
— А ты доверяешь ему?
— Да, — ответил Джонатан.
Интересно, почему ей нужно знать мнение мужа о ее адвокате? И тут она поняла, что инстинктивно доверяла мнению Джонатана. Какими же все-таки были их отношения?
Она напрягла свою память, и тут же ее пронзила острая головная боль. Так было всегда, когда она пыталась что-нибудь вспомнить. Сосредоточься на том, что ты только что узнала, приказала себе Элоиз.
— Итак, я принадлежу к тем женщинам, для которых важна карьера, — сказала она, разглядывая лицо Джонатана и, вопреки приказу, продолжая думать об их браке. — Как могла удачливая деловая женщина угодить в подобную историю? — спросила она и покраснела, услышав в своем голосе изумление.
— Не представляю, — ответил Джонатан.
Элоиз решила, что зашла уже так далеко, что может позволить себе задать еще один вопрос:
— Есть ли во мне что-нибудь такое, о чем мне не хотят говорить?
Он не смог сдержать улыбки — настолько смешным показался ему вопрос.
— Нет, я ничего такого не знаю. — Улыбка тут же исчезла, и лицо Джонатана вновь стало серьезным. — Конечно, эта история с виражом абсолютно не в твоем стиле.
Элоиз не обращала внимания на то, что он говорил, завороженная его улыбкой. Когда он улыбался, на щеках его появлялись ямочки, черты лица смягчались и он уже не казался таким недосягаемым.
— Оказывается, ты умеешь улыбаться, — сказала она, не подумав, и вновь покраснела. — Я впервые вижу твою улыбку.
— Я умею не только улыбаться.
Неожиданно Элоиз обдало жаром. Она представила себя в его объятиях. Они предавались любви. Внутри ее начал разгораться огонь, но через минуту видение исчезло. Элоиз дрожала.
— Не сомневаюсь, — ответила она.
И опять в машине воцарилась тишина. Элоиз не сводила глаз с Джонатана. Неужели они действительно были пылкими любовниками или это видение всего лишь игра воображения? Нет, этот вопрос задавать еще рановато.
— А как насчет домашнего хозяйства? Я любила им заниматься?
— Ты никогда не отказывалась от домашних дел, хотя у тебя есть Нэнси Перкинс, которая приходит раз в неделю и выполняет работу по дому. — Джонатан остановился, потом добавил: — Ты хорошая кулинарка.
Она заметила в нем некоторое замешательство перед тем, как он высказал свое мнение. Интересно почему?
— Неужели?
— Я тоже был удивлен этим, — сказал он в ответ на ее скептический вопрос.
Элоиз думала, что бы еще спросить, когда Джонатан включил сигнал поворота и снизил скорость. За разговором она не заметила, сколько времени они ехали. Теперь она поняла, что Эшвилл остался далеко позади. Какое-то время они двигались по двухполосному шоссе, но последние несколько миль ехали по дороге с очень крутыми поворотами. С правой стороны вилась река. На одном берегу ее, на полях, зрела кукуруза, на другом — лежало свежескошенное сено.
С левой стороны Элоиз видела невозделанную землю. Крутые горы поднимались до небес. Именно налево повернул Джонатан, и Элоиз увидела на дороге указатель — машина въезжала на территорию частного владения. Дорога была пустынной, давно уже не мелькало никаких строений. Какое-то время они
