— Хорошо.
— Здесь ночью часто проверяют?
— Зачем? Чтобы подсчитать трупы?
— Хорошо. Значит, не проверяют.
— Левинский, — позвал шепотом 509-й.
— Да.
— Ты точно придешь еще?
— Точно.
— Слушай! — 509-й лихорадочно подыскивал нужные слова. — Мы еще… нас еще не сломали… Мы еще… сгодимся на что-нибудь…
— Вот потому-то я и приду еще — не из любви к ближнему.
— Хорошо. Тогда все в порядке. Значит, ты обязательно придешь…
— Обязательно.
— Не забывай нас…
— Ты мне однажды уже говорил это. Я не забыл. Потому я и пришел к вам. Я приду еще.
Левинский пробрался наощупь к выходу. Лебенталь закрыл за ним дверь.
— Постой! — зашептал вдруг Левинский с улицы. — Я забыл еще кое-что. Держи!
— Ты не можешь узнать, откуда сахар? — спросил Лебенталь.
— Не знаю. Посмотрим. — Левинский все еще говорил прерывистым голосом, как будто ему не хватало дыхания. — Держи вот это… Прочтите потом… Мы раздобыли это сегодня…
Он сунул Лебенталю в руку сложенный в несколько раз клочок бумаги, вновь выскользнул наружу и тут же исчез в тени, отбрасываемой бараком.
Лебенталь закрыл дверь.
— Сахар… — произнес Агасфер. — Дайте пощупать один кусочек. Не есть — только пощупать.
— У нас еще есть вода? — спросил Бергер.
— Есть. — Лебенталь протянул ему миску.
Бергер размешал в воде два кусочка сахара и подполз к 509-му и Бухеру.
— Выпейте это. Только медленно. По очереди, глоток — один, глоток — другой.
— Кто там ест? — спросил кто-то со среднего яруса.
— Никто. Кто здесь может есть?
— Я слышу! Кто-то ест.
— Тебе приснилось, Аммерс, — сказал Бергер.
— Ничего мне не приснилось! Дайте мне мою долю. Вы сожрете ее, там внизу! Дайте мне мою долю!
— Подожди до утра.
— До утра вы все сожрете. Вот так всегда — мне достается меньше всех. Я… — Аммерс всхлипнул. На него никто не обращал внимания. Он уже несколько дней был болен, и ему постоянно казалось, что все его обманывают.
Лебенталь пробрался к 509-му.
— Слушай, с этим сахаром… — зашептал он смущенно, — я спросил совсем не потому… Я совсем не для того, чтобы торговать. Я хотел добыть для вас еще.
— Да, Лео.
— У меня ведь еще есть коронка. Я еще не продал ее. Я ждал. А сейчас я могу провернуть это.
— Хорошо, Лео. Что там тебе дал Левинский? У двери.
— Кусок бумаги. Но это не деньги. — Лебенталь еще раз ощупал клочок бумаги, который держал в руках. — Похоже на обрывок газеты.
— Газеты?
— На ощупь как будто газета.
— Что? — переспросил Бергер. — У тебя кусок газеты?
— Посмотри-ка, что там! — попросил 509-й.
Лебенталь подполз к двери и приоткрыл ее.
— Точно. Это газета. Обрывок.
— Ты можешь прочесть, что там написано?
— Сейчас?
— А когда же еще? — раздраженно ответил Бергер.
Лебенталь поднял бумагу выше, поднес ее к глазам.
— Света маловато.
— Открой дверь совсем. Или полезай наружу. На дворе — луна.
Лебенталь раскрыл дверь нараспашку и присел на корточки у порога, держа обрывок газеты так, чтобы на него попало хоть чуть-чуть неверного, трепетного света. Он долго молча изучал написанное.
— По-моему, это военная сводка, — произнес он, наконец.
— Читай! — шепотом воскликнул 509-й. — Читай же ты, наконец, Лео!
— У кого-нибудь есть спичка? — спросил Бергер.
— Ремаген… — с трудом разобрал Лебенталь. — На Рейне…
— Что?
— Американцы перешли Рейн у Ремагена!
— Что, Лео? Ты правильно прочел? Перешли Рейн? Может, ты перепутал что-нибудь? Может, это какая-нибудь французская река?
— Нет. «Рейн…» «у Ремагена…» «американцы…»
— Не болтай ерунду! Читай правильно! Лео, ради Бога, читай правильно!
— Все верно, — подтвердил Лебенталь. — Здесь так написано. Теперь я вижу.
— Перешли Рейн? Как же так? Тогда выходит, что они уже в Германии! Ну давай, читай дальше, Лео! Читай! Читай!
Они вдруг загалдели все разом. 509-й не чувствовал, как трескались его губы.
— Перешли Рейн? Но как? На самолетах? На лодках? Как? Спустились на парашютах, что ли? Читай, Лео!
— «Мост…» — разобрал еще одно слово Лебенталь. — «Им… удалось… завладеть мостом… Мост… находится… под обстрелом… немецких тяжелых орудий…»
— Мост? — не поверил Бергер.
— Да. Мост под Ремагеном…
— Мост… — повторил 509-й. — Мост через Рейн? Значит, армия… Читай дальше, Лео! Там, наверное, еще что-нибудь написано!
— Остальное — мелким шрифтом. Я ничего не могу разобрать.
— Неужели ни у кого нет спичек? — с отчаянием спросил Бергер.
— Держи, — отозвался кто-то из темноты, — здесь еще две штуки.
— Лео, иди сюда!
Они сгрудились у двери.
— Сахар! — скулил Аммерс. — Я знаю, у вас есть сахар. Я слышал. Отдайте мне мою долю.
— Бергер, дай ты этому кретину кусок сахара! — не выдержал 509-й.
— Нет. — Бергер искал, обо что бы зажечь спичку. — Завесьте окна одеялами и куртками! Лео, давай сюда, в угол, под одеяло! Готов?
Он зажег спичку. Лебенталь начал быстро читать, из всех сил стараясь успеть. Это была обычная сводка, в которой, как всегда, все выглядело вполне безобидно: мост не имеет военного значения, американцы подверглись уничтожающему обстрелу и оказались отрезанными от основных частей; виновных в том, что мост не был взорван, ждет военный трибунал…
Спичка погасла.
— «Мост не был взорван», — повторил 509-й. — Вы понимаете, что это означает?
— Их застигли врасплох.
— Это означает, что оборона Западного вала прорвана, — осторожно, словно не веря, что все это
