. Хотя крепость деревянная, она крепче, чем вы предполагаете, сеньор капитан.
— Мы можем ее поджечь!
— А вот этого вы не сделаете! Пока я в таком милом обществе, я не боюсь сгореть или задохнуться в дыму.
Его насмешка привела меня в бешенство. В то же время я понял, что не в силах выполнить свое хвастливое обещание.
— Нам не обязательно поджигать дом, — нашелся я. — Мы доберемся до вас и без этого. У моих людей есть топоры и они умеют ими пользоваться. Нам не потребуется десяти минут, чтобы взломать вашу дверь.
— Попробуйте, — прервал меня грабитель, — и половина из вас не доживет до того, чтобы перешагнуть через порог. А те, кто перешагнет через него, увидят картину, которая, я уверен, вам не понравится, благородный капитан.
— Какую картину? — невольно спросил я, и в моем воображении возникли ужасные сцены.
— Женщину, прекрасную женщину, с кинжалом в груди! Клянусь святой Девой, вы увидите это!
Я почувствовал себя так, словно кинжал пронзил грудь мне! Я знал, что это не пустая похвальба. Голос разбойника звучал твердо и говорил о решимости выполнить обещание.
— Позвольте мне выстрелить, — прошептал сержант. — Я думаю, что сумею попасть в него, не задев девушку.
— Нет, нет! — торопливо ответил я. — Предоставьте это мне. Ради вашей жизни, не стреляйте! Еще рано!
Я замер в нерешительности. В руке у меня было ружье, и я сам взвешивал риск выстрела в негодяя.
При других обстоятельствах я уверен, что попал бы, но сейчас я был слишком возбужден. Ужасное положение! Вряд ли Вильгельм Телль note 49 испытывал большее напряжение, накладывая стрелу на тетиву, чем я в тот момент.
Разбойник, казалось, вполне понимал мои колебания.
— А теперь, сеньор янки, — продолжал он, не дожидаясь ответа, — надеюсь, вы готовы удовлетворить мою просьбу. Если так, сформулируйте условия нашего освобождения. И помните: условия должны быть легкими, иначе мы их не примем. Не хочу вас торопить. Дело важное для нас обоих, и для нее тоже, — он кивком указал на Мерседес, — поэтому прошу вас, продумайте все тщательно. А мы тем временем будем терпеливо ждать вашего решения.
Говоря это, он опустился за парапет. Вместе с ним скрылся и белый щит. Снова Мерседес исчезла из виду; со мной остались только воображаемые сцены, более мучительные, чем укус тарантула.
Глава XXXVIII. ВИСЯЧИЙ МОСТ
Некоторое время я стоял в нерешительности. Казалось, нет иного выхода, кроме согласия на условия бандита. Бревенчатую хижину не возьмешь штурмом, не потеряв нескольких людей. А на такую жертву я не был согласен. И хотя, оскорбленные насмешливым тоном главаря шайки, солдаты рвались в бой, они помнили гнусную угрозу разбойника, и это сдерживало их. И меня тоже. Никто не сомневался в том, что бандит говорил серьезно. Доведенный до отчаяния, он обязательно осуществил бы свою угрозу.
Ничего не оставалось, как принять его условия. Отойдя за деревья и подозвав к себе с полдюжины самых опытных своих солдат, я начал обсуждать с ними условия капитуляции. Меня по-прежнему мучила картина: прекрасная фигура в грязных объятиях разбойника. Поэтому я был вынужден сдать позиции и позволить разбойникам беспрепятственно покинуть это место. Все испытывали раздражение при мысли о том, что нам придется отпустить негодяев. Но, судя по тону Карраско, я ожидал, что более строгие условия будут отвергнуты.
С другой стороны, мне и моим товарищам казалось, что за всеми этими переговорами кроется какой-то подвох. В словах Карраско чувствовалась двусмысленность. Несмотря на все свое профессиональное бесстрашие, предводитель разбойников должен был сознавать, в каком опасном положении оказался; но его наглое поведение явно не соответствовало ситуации.
Возможно, именно сейчас он осуществляет какой-то свой тайный замысел, какую-то дьявольскую хитрость!
Мы не могли понять, в чем этот замысел, но все испытывали смутные подозрения. Какое-то неясное предчувствие. Тем не менее, мы знали, что надо поторопиться и заставить разбойников быстрее дать свое согласие.
Я снова выступил вперед, чтобы сообщить наши условия врагу. Никого не было видно, но я полагал, что бандит все еще на крыше, скорчился за парапетом. Я крикнул, чтобы привлечь его внимание. Ответа не было, кроме эха моего голоса, отразившегося от утесов. Я крикнул вторично, еще громче. По-прежнему только эхо, смешанное с криками орла, который испуганно взлетел в воздух.
Снова я крикнул — назвал разбойника по имени и предложил выслушать наши условия. Молчание — не было даже ответного восклицания!
Снизу по-прежнему слышался рев водопада, наверху кричала птица, но в доме царила тишина, зловещая, подобная смерти, ужасающая!
Я не мог выдержать этого дольше. Приказав половине людей оставаться на местах и прикрывать нас огнем ружей, я с остальными направился к дому. Перед дверью мы остановились.
Но можно было и не торопиться. Нам разрешили подойти беспрепятственно. Ни крика, ни выстрела, ни камней сверху! Мы не стали терять времени на выражение удивления. Вскоре дверь подалась под ударами топора и с грохотом упала. Мы вошли, не встретив сопротивления. Несмотря на полную невероятность происшедшего, мы уже были готовы к тому, что найдем крепость пустой.
Так и оказалось.
Разбойники исчезли, и — о, Боже! — они снова увели с собой пленниц!
Исчезновение их не было чем-то сверхъестественным. Как только мы вошли, все стало ясно. В доме был еще один выход, сзади. Подойдя к нему, я выглянул.
Над пропастью висел мост, сплетенный из лиан. Один его конец был привязан к косяку двери; другой — к дереву на противоположной стороне пропасти. У дальнего конца стояли два человека и торопливо работали, словно колотили молотами по наковальне. Но в руках у них были не молоты, а мачете. Они рубили веревку, поддерживающую мост.
Им удалось завершить свою работу, хотя мы начали стрелять, чтобы помешать им. Но это было последнее дело в их жизни.
Оба упали в пропасть; однако, вместе с ними обрушился и мост. Предсмертные крики смешались с дьявольским хохотом. Исходил он из горла Торреано Карраско!
Я увидел, что он стоит на противоположной стороне, у выступа утеса. Как и в прошлый раз, в качестве щита он использовал Мерседес. Рукой он удерживал ее за талию, крепко прижимая девушку к себе.
Рядом стояла Долорес, которой таким же образом защищался второй негодяй.
— Эй! — крикнул предводитель разбойников, прекратив смеяться. — Эй, мио амиго! Как умно, что вы догадались заглянуть в мое жилище. И долго вам потребовалось ломать дверь? Впрочем, вы все равно опоздали. Но неважно. Можете нанести мне утренний визит по какому-нибудь другому случаю, возможно, тогда застанете меня дома. Тем временем у меня есть дело к этой леди, донье Мерседес Вилья-Сеньор. Это дело уводит нас дальше в горы. Если хотите снова увидеть ее, приходите позже — если сумеете!
Новый взрыв хохота, к которому присоединились и другие бандиты, прервал его насмешливую речь.
— До свиданья! — снова крикнул Карраско. — Всего хорошего, благородный капитан! Можете помолиться, пока я наслаждаюсь небольшой прогулкой в обществе прекрасной Мерседес. Ва кон Диос — о си густа ал демоньо! note 50
Закончив эту богохульную речь, он скрылся за скалой, утащив за собой девушку.
Я смотрел ему вслед, сжимая в руке ружье. Не могу передать, какие чувства я при этом испытывал. Во время его разглагольствований я все время надеялся, что трус хоть на мгновение отдалится от красавицы, которой прикрывался. Мне хватило бы шести дюймов. Если бы он отодвинулся хотя бы на шесть дюймов, я бы рискнул и выстрелил.
