болезненные десны.
Блажек поморщился.
— Запишите номер телефона, — вслед за тем сказал Обермейер. — В мое отсутствие позвоните по этому номеру, назовите себя и, если вам будет нужна машина, потребуйте. Все будет исполнено. Дня через два лондонских гостей нужно перевезти в пансион. Итак, до встречи…
Выйдя из дворца Печека, Блажек решил как можно скорее повидать Лукаша.
Ярослав в это время встретился с Мрачеком и Сливой в доме Стефанека.
Рано утром Морганек посадил их в свой автофургон в двенадцати километрах от Праги и довез до самой деревеньки. Следуя приказу партизанского командования и зная, что этот приказ исходит от подпольного партийного центра, Мрачек явился к Лукашу, как к лицу, от которого ему предстоит получать все дальнейшие указания по работе.
Лукаш рассказывал:
— Я оказался здесь не случайно. Это длинная история. Суть ее вот в чем. Еще в прошлом году подполью стало известно, что в городе начали исчезать коммунисты. Никаких следов исчезнувших мы не могли найти. Ни в гестапо, ни в тюрьмах. Спустя короткое время мы выяснили, что по ночам на улицах Праги появляется закрытая машина с большой надписью на кузове «Била Лабуть». Организовали слежку за ней. И выяснилось, что эта машина регулярно курсирует между Прагой и нашим пансионом. Исчезновение людей мы поставили в связь с этой машиной, и я перебрался сюда. Но мы ошиблись. К пансиону машина не имеет никакого отношения. Назначение ее рейсов — острова. Теперь наша задача состоит в том, чтобы выведать, зачем она появляется у озера. Пока мне не удалось решить этой задачи.
Лукаш подвел итог своим наблюдениям, дополнил их подробностями, которые сообщил Стефанек, и показал найденное на катере письмо неизвестного профессора.
Мрачек, слушая Лукаша, наносил на бумагу схематический план местности: озеро, острова, деревенька, лесок, растущий на противоположном берегу, пансион-отель, расположенный на возвышенности, деревянный причал на озере.
С терпением и скрупулезностью, присущими штабному офицеру, он расспросил Лукаша о жильцах пансиона, о распорядке дня в нем, о подъездных дорогах к лесу, о том, сколько лодок на берегу и пользуется ли ими кто-нибудь, какого размера катер курсирует между берегом и островами, сколько в него можно посадить людей, какой марки мотор на катере.
Лукашу понравился такой подход к делу, и он с первой же встречи высоко оценил Мрачека. Охотно и подробно отвечал Лукаш на все вопросы командира отряда.
Когда совещание их закончилось, Мрачек сказал:
— С вашего разрешения мы пробудем здесь до ночи. Я хочу лично обследовать местность.
Лукашу только и оставалось, что одобрить решение предусмотрительного подполковника.
Мрачек спросил, как легче попасть на противоположный берег. Лукаш посоветовал обойти озеро не с левой стороны, где расположен пансион, а справа. Это займет не больше часа. Из деревни выйти лучше в сумерки, часов в девять.
Оставалось назначить срок боевой операции. По совету Лукаша остановились на понедельнике: в этот день в пансионе находились только женщины.
Мрачек предупредил Лукаша, что после разведки он и Антонин уже не вернутся в деревню.
Потом долго и детально обсуждали план предстоящей операции.
В двенадцать ночи Мрачек и Слива подлезли под перевернутую лодку, лежащую на берегу. Отсюда им хорошо были видны деревня и острова.
Все время до этого они потратили на обследование лесочка, всех подходов и подъездов к нему, проследили, куда ведет дорога, огибающая лес, в каком месте входит в воду телефонный кабель.
В начале первого ночную тишину нарушил шум автомашины. Через деревню она прошла с потушенными фарами, а когда пересекала луговину, то водитель включил свет и трижды мигнул им. Это Мрачек и Слива видели отчетливо. А через две-три минуты застучал запущенный мотор катера.
Пока машина огибала пансион, катер отчалил от ближнего острова. Машина подошла к берегу, и в ту же минуту катер стукнул бортом о мостик.
«Как по хронометру, — отметил Мрачек. — И тут немцы верны своей точности».
Машина была большая, с глухими стенками. На одной из них Антонин ясно прочитал надпись, сделанную крупными буквами: «Била Лабуть».
«Замаскирована под фирменную машину», — отметил Антонин.
Вылезший из кабины человек подошел к катеру.
Произошел такой разговор.
— Как у вас дела? — спросил прибывший того, кто сидел в катере.
— Нормально.
— А где старик? Я приехал за ним. Фон Термиц возлагает на этого старичка большие надежды.
— Напрасно.
— Почему?
— Отказался разговаривать.
— Вот как! Что же доложить штандартенфюреру?
— Скажите, что старик отправился в гости к Нептуну. Кто на очереди?
— Есть кое-кто. Интересный гусь наклевывается. Приготовьтесь.
— Кстати, у нас заболел Ширке. Не прихватите его с собой?
— Я не в Прагу. В Нимбурк. Итак, все!
— Выходит, все.
— Ну, счастливо!
— Счастливо!
Приезжий вернулся в машину. Она дала задний ход, развернулась, почти коснувшись задними колесами лодки, под которой лежали Мрачек и Слива, и отъехала.
Катер затарахтел мотором, описал на воде полукруг и взял курс на остров.
Переждав несколько минут, Мрачек и Слива вылезли из-под лодки и скрылись в лесочке.
Глава тринадцатая
В каморке Вандрачека Лукаш сидел у стола, подперев голову руками, и ждал Блажека.
День выдался душный. Через распахнутое единственное оконце, выходящее на крышу четырехэтажного дома, вползал в комнату запах раскаленного железа. Досаждали назойливые мухи, нечем было дышать. И лоб и руки Лукаша были покрыты испариной. Рубашка прилипла к телу.
Томительно медленно продвигалась стрелка на круглых стенных часах.
Наконец в коридоре скрипнула дверь, послышались энергичные шаги. В комнату вошел Блажек.
— Здравствуй, брат! — сказал он и обнял Лукаша. — Ну и жарынь сегодня! — Он сорвал с головы шляпу с пропотевшим ободком, развязал галстук, расстегнул ворот сорочки. — Полнеть начинаю. И тяжесть. Боли в пояснице появились. Вот какие дела. А раньше не жаловался.
— Годы, годы идут, — отозвался Лукаш.
— А у тебя вид лучше, чем весной, Ярослав.
— Да, немного поправился. Как ни говори, на пансионных хлебах. Первоклассный пансион.
Лукаш подмигнул брату.
Сели за столик на жиденьких ножках, друг против друга, лицом к лицу.
— Вот и славно, что ты приехал, — сказал Блажек. — Я в такое дело впутался, что не знаю, как и вылезть.
— Что случилось?
— Страшного пока ничего не вижу.
За эти годы отношения Лукаша и Блажека окрепли, родственные чувства сцементировались сознанием общего долга, совместной борьбой. Тем не менее братья никогда не выражали открыто своей
