ради которого она пришла сюда, жертвуя собою. Искала и не находила. Все люди казались ей на одно лицо: грубыми, злыми, живущими только собственными интересами. А время неумолимо бежало, и надо было решиться на первый шаг.
Божена спрашивала себя: как это сделать? На ком остановиться? Чем, какими признаками руководиться в выборе? И не знала, что ответить себе. Осторожность сковывала ее. Ошибка в таком деле равносильна смерти. Человек может тебя выслушать, согласится с тобой, посочувствует, а потом пойдет и предаст. Об этом ей постоянно напоминал Адам Труска.
— Смотри в оба, девушка, — говорил он. — Здесь так: споткнешься — не встанешь. Добьют лежачего и помолиться не дадут.
И все-таки Божена решилась и сделала первый шаг. Помог ей в этом тот же Адам Труска. Достаточно приглядевшись к людям, он привлек на свою сторону одного из командиров взводов и через него разузнал о солдате Богумиле Скибочке.
Божена легко нашла человека, носившего фамилию Скибочки. Адам сообщил ей точные приметы, подробно описал внешность. Скибочка — шахматист и всегда торчит в клубе за шахматной доской.
Знакомство произошло вечером. Шел киносеанс. Крутили немецкий фильм с участием Пата и Паташона.
Божена подождала начала последнего сеанса и стала убирать посуду и продукты: пора было закрывать буфет.
Торопливо направляясь к выходу, она увидела в шахматной комнате солдата — немолодого, лет тридцати пяти на вид. Он сидел, сгорбившись над маленьким столиком, и сам с собой играл в шахматы. По всем приметам это и был Скибочка. Божена подошла к столику и с показным интересом стала наблюдать за игрой.
Скибочка поднял голову и, смущенно улыбнувшись, спросил:
— Может быть, составите мне партию?
Божена кокетливо тряхнула головой.
— К сожалению, я не умею играть… Одно время пыталась научиться, но ничего не вышло.
Она не солгала. Так это и было на самом деле. Лет восемь назад ее посадил за шахматную доску Антонин Слива, стал объяснять ходы. Но учитель оказался слишком горячим: шумел, возмущался, торопил Божену, называл ее несообразительной и беспамятной. В конце концов они поссорились.
Солдат встал, загремев стулом.
— Я вас научу в два счета. Честное слово! Я тут из многих сделал шахматистов! Спросите киномеханика, писаря, помощника ротного — кто их научил? Скибочка.
«Ну вот, как раз я тебя и ищу», — подумала Божена.
— Садитесь, разберем одну нетрудную партию, — предложил Скибочка.
— Нет, после. Может быть, даже завтра. Сейчас я тороплюсь домой. Уже поздно, а в Праге ночью ходить небезопасно… Меня всегда провожает дядя, а сегодня он не пришел.
Скибочка таращил на нее глаза, в своем увлечении не понимая, о чем говорит буфетчица, потом вдруг улыбнулся. Божена покраснела. Никогда за свою жизнь она не разговаривала с такой развязностью с мужчиной, не просила, чтобы ее проводили. Что подумает о ней Скибочка? За кого он ее примет?
У нее покраснели не только щеки, но и уши, и шея. «Но как же иначе мне поступить? — думала она. — Надо же сделать первый шаг».
— Разрешите, я заменю сегодня вашего дядю, — сказал Скибочка и надел фуражку.
…В тот же вечер Божена узнала, что Богумил Скибочка родился в деревне под Табором. Дома у него остались жена и трое детей. Военную службу он не любит, но другого выхода нет. Из его деревни половину мужчин угнали в трудовые лагери и на заводы в Германию. Не будь детей, и жена оказалась бы там. Действительную службу Скибочка давно отбыл и последнее время работал брошюровщиком в таборской типографии. Сюда его сманил земляк…
Скибочка и на другой день проводил Божену до дому. Но настоящее знакомство произошло все-таки за шахматной доской.
Во время игры Божена спросила Богумила:
— Вы не жалеете, что добровольно поступили в охрану?
Скибочка как-то необычно посмотрел на нее. Таких вопросов ему еще никто ее задавал.
— Почему вы спрашиваете меня об этом? — ответил он вопросом.
Божена выдержала его взгляд и сказала:
— Я недавно поступила в буфет и очень жалею. — Она вздохнула. — Меня мучит мысль: что будет с нами, когда кончится война? А ведь она кончится когда-нибудь?
— Надо думать, так… Сколько ж годов ей длиться?
— И, наверное, скоро кончится, — добавила Божена.
Скибочка нахмурил лоб, выпятил губы и уставился в шахматную доску. Увы, мысли его были недоступны Божене. Помолчав с минуту, Скибочка оглядел комнату, покосился на солдат, играющих в кости, и сказал строго:
— Тут не место говорить об этом. — Как бы спохватившись, он спросил: — Вы не обижаетесь на меня?
— Нет, нет.
Разговор возобновился вечером, когда Скибочка провожал Божену домой. И начал его сам Скибочка. Да, его тяготит служба в правительственных войсках. Он не прочь бы уйти, но сейчас это невозможно.
— Будь, что будет, — как-то безнадежно сказал он.
Божена осмелела. Она заговорила о положении на фронтах и о том, что дни фашистских захватчиков сочтены.
Ее очень удивило, что Скибочка ничего не слышал о покушении на Гитлера. Такой же новостью было для него и то, что в Польше создан Комитет национального освобождения и что этот комитет в конце июля подписал соглашение с Советским Союзом о создании польской администрации на освобожденной Советской армией территории.
— А вы знаете о победах Советской армии в июне и июле? — спросила она.
— Нет, — чистосердечно ответил Скибочка.
Как же это так? Весь город говорит об этом, а Скибочка ничего не слышал. Под Минском окружены и уничтожены тридцать немецких дивизий. Освобождена Белоруссия, значительная часть Польши и Литвы. Советская армия подошла к границам Германии. Говорят, она уже вступила в Ковно…
— Довольно, довольно, — прервал ее Скибочка. — Я пошутил. Все это мне отлично известно.
— Какой же вы скрытный, — упрекнула Божена.
— Я хотел проверить, что знаете вы. И еще — хотел услышать это именно от вас…
Прошло еще десять дней. Скибочка дал Божене согласие подобрать человек пять из роты, которые готовы пойти за ним в огонь и воду. Условились, что каждый из пяти будет знать только его, Скибочку, друг друга они знать не будут.
Это был успех. Большой успех! Адам Труска переживал большой подъем душевных сил.
— Ты обогнала меня. Ну ничего, я рад за тебя. Только будь по-прежнему осторожна. Главное, остерегайся людей, которые сами навязываются в друзья. Как ведет себя поручик?
Божена вздохнула: пристает по-прежнему.
— Вот его надо опасаться, — предупредил Адам. — Если он липнет к тебе, как к девушке, — дело житейское. А если… Хотя нет, я не думаю. Просто армейский ловелас…
С поручиком Ярдой Кулачем Божена познакомилась не по своей инициативе. Это случилось на второй день после ее поступления в клуб. Были танцы. Божена из-за стойки наблюдала за танцующими. В нескольких шагах от буфета стоял молодой офицер. Опершись о колонну, заломив фуражку на затылок, он пристально смотрел на девушку. Божена встретилась с ним взглядом и, ощутив чувство брезгливости, отвела глаза…
Через какую-нибудь минуту поручик подошел к стойке. Развязно поклонявшись, он назвался Ярдой Кулачем, коснулся рукой руки Божены и пригласил ее на танец.
Божена отстранилась, сказала, что не танцует и находится здесь на службе. Кулач скорчил недовольную гримасу и отошел.
