— Что тебе за дело до них?
— Это люди.
— Да, это люди! — Мадам вдруг рассмеялась. — Все они люди, но я хочу сказать тебе одно, дитя. Тот, кому открываются иные миры, должен преодолеть самого себя, понимаешь?
— Да, верно.
— Прекрасно, дитя мое. Поэтому положи ножницы, и давай забудем все это.
Коко избегала прямого взгляда этой женщины. Она знала, что мадам Овиано обладает гипнотическим влиянием на нее. Если колдунье удастся подчинить ее своей воле, все кончено.
— Я преодолела себя, мадам, — прошептала Коко.
— Ах, так!
— Это прекрасно, и я…
— Тогда положи ножницы!
— Не-е-ет… — страшно закричала Коко — раз и еще раз, пытаясь взвинтить себя.
После этого она нанесла удар.
И заплакала, как никогда…
Мария Фаланга улыбнулась.
— Итак, я желаю вам доброй ночи, — сказала она, когда мы вышли из машины.
— Доброй ночи?
— Да, что же в этом плохого?
Я махнул рукой.
— Наверное, ничего. Милая шутка. Когда мы услышим о вас?
Она скрестила руки на груди. С моря дул очень теплый ветер.
— Мы, конечно, будем держать связь. Я вам позвоню.
— Я надеюсь, не слишком поздно?
— Что вы имеете в виду?
— Когда будет найден еще один труп?
В глазах ее появился жестокий огонек. Она преобразилась:
— Думаете, что я буду иметь к этому отношение?
Сьюко ответил за меня.
— Не в этом смысле, но вас наверняка поставят в известность.
— Это возможно.
— Тогда сообщите нам.
— Разве вы не собирались позвонить Кавальдосу?
— Мы сделаем и это. Но мы не можем на него положиться. Когда общаешься с ним, не покидает чувство, что он все делает мимоходом. Вы понимаете, что я имею в виду.
— Он такой же, как этот город.
Она села в автомобиль, включила газ и умчалась. Мы стояли у входа в отель и смотрели ей вслед.
Отель был экстракласса и располагался в непосредственной близости от пляжа. Такие отели, словно спичечные коробки, тянулись в небо и, благодаря местоположению и фантастическому виду, пользовались немалой популярностью.
Когда мы входили в вестибюль, бой распахнул перед нами дверь. На нас пахнуло прохладным воздухом. Он скользил по нашим лицам, словно улыбка персонала. Любое желание клиента здесь старались предупредить.
— Ты же не собираешься в постель? — спросил Сьюко. Он остановился у кресла.
Я непроизвольно уставился на женщину в тесно облегающем фигуру черном платье.
То, что двигалось там, под тканью, было достойно восхищения.
— Нет. Нам надо бы сесть и еще раз все обсудить. К тому же я хотел встретиться с Кавальдосом. Мы не можем сбрасывать его со счетов.
— Пройдем в бар?
— Куда же еще?
Мы оказались единственными посетителями этого помещения, обставленного в тропическом стиле. Через широкие окна был виден пляж и набегавшие на берег волны.
Мы уселись у стойки. Три красавицы со жгучими глазами тоже расположились здесь, но нас они не интересовали. Пусть ловят других.
Сияющий и черный, как эбеновое дерево, бармен спросил о наших планах.
Мы сделали заказ.
Я положил пачку с сигаретами на стойку и посмотрел на свет.
— Похоже, старик, что мы что-то недоглядели. Или ты думаешь иначе?
— Что же?
— Я не знаю. Но мне это не дает покоя, черт возьми. По-настоящему не дает покоя.
Я засунул в рот сигарету, прикурил у бармена, который уже налил коктейли и поставил их перед нами.
— Что же дальше?
Я пустил дым под потолок.
— Посещение колдуньи мне показалось отрепетированным и уже однажды испробованным. Это выглядело заученным приемом. И было впечатление, что каждый из присутствующих надувает нас.
— Мария Фаланга тоже?
— Конечно.
Сьюко хотел выпить, но снова отодвинул бокал.
— Что же это значит?
— Если честно, я сам не знаю. Но мысли мои все время вертятся вокруг нее и ее брата.
— Ты забываешь о третьем, о Затейнике.
— Ты прав.
Я курил и смотрел на многочисленные бутылки, прищурив глаза.
— Для меня ясно: Мария и ее брат Васко — исполнители главных ролей.
— Значит, один из них Затейник.
Я отставил бокал.
— Я не говорил этого.
— Но это так.
— Может быть…
Сьюко откашлялся.
— Остановимся на Марии Фаланге. Ты можешь себе представить, что она превращается в зверя и методично убивает людей?
— Представить не могу, но я должен смотреть фактам в лицо. Подумай, Сьюко. Ты видел ее, когда мы присутствовали при выходе на сцену ее брата?
— Нет.
— Вот именно.
Пальцем Сьюко выводил круги на полированной стойке.
— Итак, ты считаешь, что она сделала брата козлом отпущения?
— Я могу себе эта представить. Она включила нас в игру, а сама посмеивалась. Когда все закончилось, она пришла к мадам Овиано и рассказала, что была в своей комнате и спала. Это не укладывается у меня в голове. Мы до сих пор были на ложном пути.
— Где же истина?
— Если бы я знал. Никто не может помочь нам. Расскажешь Кавальдосу — высмеет. Нет, мы…
— Посмотри направо, старик. Кто-то пришел к нам.
Я обернулся и решил, что в глазах моих мираж.
Перед нами была Коко. Она выбилась из сил, тело ее дрожало, присев за стойку, она заплакала.
