спущу тебя в ручей, что здесь неподалеку!
— Не грози! Ты и вправду не похожа на тех, кто все воспринимает в мрачном свете!
— При чем тут похожа или не похожа?! — воскликнула Арфия. И заявила решительно: — Мне сегодня ночью не до вас.
И она резко выдернула из рук карлика подол своего платья, как бы подчеркивая, что тот не должен надеяться ни на какое снисхождение с ее стороны. И добавила:
— Можешь убираться.
— Невозможно!
— Невозможно?
— Без тебя ничего нельзя будет сделать! Все тебя ждут. Неужели у тебя такое черствое сердце?
— «Черствое»! «Черствое»! Да у меня просто нет никакого желания туда идти, вот и все. Мне сегодня вечером хочется, пожалуй, совсем другого…
— Как ты сказала? — На этот раз горбун вытянул вверх шею, разглядывая Арфию так, будто перед ним стоял кто-то другой.
— Да! — подтвердила она, — Именно так, мне сегодня хотелось бы…
Тут карлик начал судорожно шарить в своих лохмотьях, перебирать какие-то свои пожитки. Арфия воспользовалась тем, что он отцепился от нее, и быстро зашагала прочь, увлекая за собой Родвана.
Но, уходя, они услышали, как заголосил горбун:
— Погоди, Арфия! Не уходи! Ну не уходи же! У меня есть кое-что для тебя!
Он снова прицепился к ней. Схватил ее за руку и сунул ей в ладонь монету.
— Это еще что? Побереги для себя свои гроши.
А он, запыхавшись от бега, охрипшим голосом умолял:
— Доставь мне это удовольствие!
Она отвернулась.
— Доставь мне это удовольствие! — задыхался карлик.
Она посмотрела на монету. Улыбнулась.
— Бог вознаградит тебя, Бабанаг.
— Ох! Пусть лучше не утруждает себя! Я не обеднею от этого!
Она сказала:
— Ведь есть еще люди несчастнее, чем я.
— А в этом, моя голубка, пусть они сами разбираются!
— Сейчас-то ты чего хочешь? — спросила Арфия.
— Подружку.
— То есть?
— Подружку, — повторил он.
— Ну да? — засмеялась она.
— Уж сколько времени я хожу за тобой по следу, ищу тебя, как собака.
— Врешь ты все!
— Разве не так? Ищу тебя давным-давно. Ну и женщина! Слава богу, что таких, как ты, немного!
— Зато таких, как ты, хоть всю землю покрой ими, все равно не видать!
— Это правда, — сказал он. — Но что поделаешь? — Потом повторил: — Я буду твоей собакой, Арфия. И ты будешь меня мучить, сколько захочешь.
Она прыснула со смеху:
— Да мне вовсе и не нужна сторожевая собака! И я совсем не хочу мучить тебя!
Он схватил ее за бедра.
— Отвяжись! — угрожающе одернула она его. И продолжала смеяться: — Я не знаю даже, где буду спать этой ночью.
— Сжалься!
— Мне еще не доводилось встречать такого чудака, как ты, Бабанаг!
— Так ты не хочешь пойти со мной, Арфия?
— Не вижу смысла в твоей затее.
— Затее?
— Ну да, во всем том, что сейчас происходит!
— Арфия, ну пойдем же, — продолжал настаивать карлик.
Согнувшись, он опустился к ее ногам. И без того коротышка, он сейчас казался совсем крошечным. Поцеловал ей колени. Она отодвинулась от него и подняла руку. Бабанаг сам себя отодрал за уши. Арфию это ужасно развеселило, она умирала со смеху и с трудом выговаривала:
— Я не вижу никакой для вас всех пользы в том, что приду!
— Нет, без тебя ничего нельзя будет сделать! Ничего! — ответил горбун.
— Оставь в покое мое платье!
— Арфия!
— Ну ладно! — наконец сказала она. — Давай, пошли в твой цирк!
Бабанаг кое-как распрямился, поднялся с земли, смерил Родвана взглядом, скосив подозрительно на него глаз, потом промолвил:
— Он тоже может идти с нами, если хочет.
Сказав это, Бабанаг быстро заковылял прочь. Казалось, что он покатился куда-то, как шар, и растворился в сумраке ночи. Арфия, на высокую фигуру которой падал свет уличного фонаря, больше уже не смеялась, но все равно в каком-то приподнятом настроении шла вслед за Бабанагом. Родван, захотевший было о чем-то спросить Арфию, так ничего и не сказал и тоже пошел за ней.
Она первой прервала молчание.
— Бабанаг? — начала она, потом остановилась, отрицательно тряхнула головой. — Нет, незачем тебе о нем рассказывать. Лучше увидеть то, чем он занимается.
Они продолжили свой путь по глухим, пустынным улицам, едва освещенным бессонными фонарями. Родван вдруг почувствовал, как ноги его словно свинцом налились. Что-то произошло, но что именно — он не мог сказать, и все-таки что-то случилось. Ему теперь поскорее хотелось очутиться там, куда его вела Арфия.
— Что произошло, Арфия?
— Это ты мне должен сказать, а не я! — ответила она. — Я ничего не знаю!
Она ничуть не была удивлена его вопросом.
— Я? — поразился Родван.
Арфию душил смех. Родван заметил, что город, объятый сном, теперь остался далеко позади и что они шли уже по той самой дороге, по которой он выходил из города вчера вечером и возвратился поздно ночью. Светало, уже мерцали на небе отблески зари, стали различимы знакомые ему крайние дома городского предместья, а потом и нескончаемая темно-красная кирпичная стена, вдоль которой он всегда ходил к своему излюбленному месту. Он теперь мысленно представлял себе всю ее окружность с порталом, она шла вдоль границ каких-то заброшенных владений, во всяком случае, уже давно никем не посещаемых — он никогда не видел, чтобы кто-нибудь входил через этот портал или выходил оттуда.
И вот рядом с этим самым порталом перед ними снова возник Бабанаг, только на этот раз чем-то очень озабоченный и погруженный в какие-то свои дела. Родван, который из интереса начал наблюдать за ним, глазам своим не верил. Карлик с фонарем в руках несся куда-то с такой скоростью, которую, глядя на его кривые полусогнутые ноги, никогда нельзя было ожидать от него. Но вот, приблизившись к одной из опорных колонн портала, он залез наверх и водрузил свой фонарь, и сразу стало так светло, что можно было подумать, будто он прицепил к порталу солнечный диск. Потом быстро слез вниз, нырнул куда-то и подтолкнул из темноты к освещенному порталу чей-то силуэт — раза в три выше, чем собственный. Как-то по-совиному ухая, Бабанаг прокричал:
— А вот и Уасем!
И, еще не успев закончить фразы, исчез в темноте.
— Ну вот мы и пришли, — тихо сообщила Арфия Родваву. — Давай найдем местечко и сядем.
Они пробирались среди едва различимых в темноте людей, присутствие которых можно было лишь
