Кипит от его поцелуя,
Прочь побегу я,
Напрасно
Рыдая.
В
Верчении
Солнца в кипении
Циклона от младенческих крыл
Я потерялся и плачу у мокрого трона
Сына человеческого, и в ярости первозданной
Ливней и молний безмолвного поклоненья ему,
И к черному тающему молчанью я стремлюсь потому –
К оплакиванию обратно стремлюсь –
Потому что я совсем позабыл,
Кто пришел в эту гавань.
И слепнет мой плач,
Оттого что ран его
Высокие полдни
И его самого
Нашел я
Там
Голый
Согнувшийся
В святилище груди
Его сверкающей я проснусь,
Чтоб увидеть место суда в этом
Бедламе выпущенного на волю морского дна.
Облако вознесется из могилы силой огня и в небо,
Вызванный из неё прах вихрем взовьется,
В каждой крупинке живой отзовется
Из осажденной грифами урны утра.
О, спираль вознесенья
Человеческого,
Когда земля
и
Оно,
Только что
Рожденное море
Восхваляют восход солнца!
И Адам настоящий, всё находящий,
Запоет о начале начал! О детские крылья,
Полет из провалов забвенья к ранам его узнаванья.
Небесные шаги тех, кто всегда гибнет в бою,
Явление святых тебе, старинная юность!
Мир, заведённый как должно!
Нараспашку вся боль моя
Видна, отлетая,
И умираю
Я
2.
От имени тех потерянных, которые торжествуют
В свинских долинах меж темной падали, под
Похоронную песню птиц отягченных
Душами утонувших и грузом забот,
Птиц, вознёсших зеленый прах
Призрака на крылах
От
Земли,
Как пыльцу
На перьях черных,
На клювах в грязи и слизи,
Я молюсь, хотя я не принадлежу
К этому стенающему братству, ибо радость
Пошевелилась в глубине моего костного сердца
Тот, кто учится сейчас солнцу и луне молока
Матери своей, еще может вернуться к ней
В кровавую комнату рождения прежде,
Чем губы расцветут и засветятся,
Туда, за куропачью стену,
Может еще с немотой
Вернуться в лоно,
Выносившее
Для
Людей
Обожаемый
Младенческий свет,
Эту вечно сияющую тюрьму,
Что тоскует по его возвращению.
А я во имя всех переменчивых, буйных
Ему в средоточии тьмы неустанно молюсь
О тех потерянных на горе не знавших крещенья,
Чтоб дал он мертвым спокойно лежать в гробах,
Не внимая неразумному их моленью
О том, чтоб руки его в шрамах
И в черных шипах
К святилищу
Раны мира
Его
Вознесли их,
В сад капли кровавой.
Нет, пусть они терпят тьму,
Спящие в глубинах гробов-пещер,
Чтобы костное сердце их не проснулось.
