пообещал никогда больше границу не нарушать. Однако, про себя пожелал ему много и от души. А душа у меня, ты же знаешь, широкая, как Невский проспект. Так что теперь он устанет по венерологам и сексопатологам бегать.

— Прости, но я опять не совсем понял, к чему ты об этом? Какая связь?

— Самая непосредственная. На чужом примере просто более наглядно. Ты можешь сказать, кто в данном случае виноват в большей степени? Этот юный мерзавец-старлей, за здорово живёшь измывавшийся надо мной в течение нескольких часов, или я, в тайном гневе своём сделавший его на всю жизнь «несостоятельно-стоятельным» в сексуальном плане?

Круглов лишь молча улыбнулся и покачал головой.

— Не можешь ответить? — продолжил Саныч, наливая кофе. — Тогда вернёмся к твоей ситуации. Я предупредил тебя накануне о степени возможной опасности в случае этой «погони за призраком». Сказал не только о желательности, но и об обязательности предварительной защиты, о том, что ты автоматически можешь подвергнуть не меньшему риску и своих родных. Настоятельно рекомендовал, если не отказаться от этой затеи, то хотя бы подождать, подготовиться. Дал адрес Агаты, продиктовал список необходимых действий и вещей, которые потребуются. И что в результате?

— Клятвенно обещаю завтра же… — начал было Олег, подняв руку.

Однако Саныч вновь перебил его, на сей раз не приняв весёлого тона:

— А теперь положи на одну чашу весов выполненный кем-то «заказ», вследствие чего стало несколькими бандитами меньше, а на другую — собственный поступок. Ведь ты заведомо знал, на что обрекаешь не самых худших своих сотрудников! И тем не менее послал их, образно говоря, «добывать стронций голыми руками». Так чьи же действия более моральны, по-твоему?..

Глава 50

И снова была ночь… (Окончание)

— Я тебе задал этот вопрос совсем не для того, чтобы обидеть или расстроить. Просто в жизни всё относительно. А мораль — более, чем что-либо. Делать грязную работу (согласись, твою работу чистой не назовёшь, про меня вообще говорить не приходится) и не запачкаться — невозможно в принципе. Эта теорема так давно и настолько подробно доказана, что уже перешла в разряд аксиом. Ты помог мне, безвинному правдолюбцу, выбраться из лап милицейских подонков. Однако для этого, строго говоря, использовал служебное положение. Я, помнится, уже спрашивал: смог бы ты меня выручить, не работай в милиции? — Саныч сделал пару глотков кофе, не сводя с Олега глаз. — А сколько бандитов в милицейских погонах по всей стране продолжают обирать людей, фальсифицировать дела и сажать невиновных только потому, что у тех нет ни денег откупиться, ни учеников, способных придти на помощь?

Он не спеша допил кофе, поставил чашку и почти заговорщицки наклонился вперёд:

— Заметь, я не говорю — учеников-милиционеров. Поскольку, не будь тебя, я бы ни секунды не задумался обратиться к другому ученику. И он бы «вытащил» меня не менее успешно. Хотя, может, и не с такими плачевными последствиями для тех же негодяев. Впрочем, ты это всё отлично знаешь и сам.

— Я надеюсь, ты не хочешь сказать, — нахмурился Круглов, — что пособил бы и Белому, попроси он тебя?

— Я надеюсь, Чёрный, ты не хочешь сказать, — в тон ему отозвался учитель, — что, окажись на моём месте в ментовском «заборнике» кто-то другой, такой же безвинный, ты бы ему не помог? — Саныч слегка усмехнулся и взглянул на часы. — По-моему, наш разговор обретает признаки «сказки про белого бычка».

* * *

Пётр Ильич Светловидов почти целый вечер проспал, а теперь, поплавав в бассейне, сидел у себя в библиотеке: пил зелёный тайваньский чай с хрустящими печенюшками и читал свой любимый детектив «Круг Матерезе» Роберта Ладлэма. Он ждал.

Лось явился около трёх часов ночи.

Не забыв про закладку, Белый аккуратно закрыл книгу и положил на стол.

— Ну что? — поднял он глаза на своего нового «адъютанта».

— Аллес-гемалес, — блеснул тот фиксой. — Всё в лучшем виде! Вкололи дозу, гаишников проехали без приключений, довезли до самого дома. Во двор въезжать не стали, оставили его машину на улице — чтоб не светиться лишний раз, а то там видеокамеры. С собой дали дури — на неделю вперёд. Ты б слышал, как он благодарил, к Паше целоваться полез на радостях!

— Хорошо, — голос Светловидова звучал абсолютно спокойно. — А какими новостями, напоследок, побаловал Барон?

— Особо толкового ничего. Нёс что-то про ФСБ, которая теперь прикроет нас от ментов, и всё время твердил, что это большая тайна… Похоже, ты оказался прав, как всегда: затея с этими двумя янычарами[48] — лажа, отвлекающий манёвр. На самом деле купили они Барона. Я только не понял, зачем было переть его туда, рисковать…

— Ещё один непонятливый! — перебил Белый, сверкнув глазами. — Объясняю… Но учти: в первый и последний раз! Потому что понимать должен только я, а все, кто со мной, включая тебя, должны выполнять — по-тихому и быстро! — Он чувствовал себя явно в ударе: за последние двое суток импровизации удавались, как никогда. — Итак, тебе неясно, зачем надо было подкладывать Барона довеском к эфэсбэшникам, которых мы в целости и сохранности вернули обратно? Чтобы эти новые друзья сами его урыли! На кой он им, расколотый, сдался? Они себе в зачёт очередного грохнутого авторитета запишут, а на нас позора не будет за друга ссученного. Мне только предъявы на сходе не хватало!

Белый сделал паузу, устремив на Лося многозначительный взгляд:

— Доверить такое я мог только надёжному кенту, вроде тебя. Который, даже чего-то не понимая, умеет молчать. Просто из чувства самосохранения.

Он слегка улыбнулся — одними губами — и, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Так значит, всё прошло чисто? Братки тебя не видели с твоей «ношей»?

— Будь спокоен. Я же их предупредил, что ждать долго не смогу. Дык, они, как только тех двоих на место доставили, сами припустили так, что я их потом и на тачке еле догнал.

— Ладно, иди отдыхай. И обмозгуй всё, что я сказал — на будущее.

* * *

Он очнулся от холода и не сразу понял, в чём дело. Его знобило. Он лежал в своей ванне, в уже совсем остывшей воде, но… был дома! У себя дома! Как и когда смог он здесь очутиться?

Однако сейчас не было ни сил, ни желания рыться в памяти. В замутнённом сознании уже пульсировал ставший таким знакомым и привычным, пока едва-едва, но всё-таки различимый сигнал «SOS!!!». Тот самый сигнал, который он когда-то — так образно и красиво — назвал в одном из своих фильмов «зовом бездны»!

Намотав цепочку на большой палец ноги, он не без труда вытащил наконец пробку. Затем той же ногой открыл кран с горячей водой и заткнул сливное отверстие пяткой. Вода стала уходить медленнее и заметно потеплела.

Он устал мёрзнуть. В последние дни ему постоянно было холодно. Лишь после задвижки, когда он «улетал», холод отступал. Ненадолго. До следующего «приземления». И очередного кумара, который снова превращал его в кусок льда. В замороженного покойника. Мертвеца, не чувствующего ничего. Кроме страха. Страха и боли…

Только они — болезненный страх и страшная боль — выводили из оцепенения, прострации, небытия. А потом — вопли… Его вопли… И нытьё… И унизительные мольбы… И ломка…

Кошмар бессонных ночей… Строгий взгляд Алёны — с белой стены напротив… Пляшущие на другой стене тёмной подвальной камеры «экшн»-кадры собственного «суперреалистического кино»: перекошенные страданием лица насилуемых, извивающиеся обнажённые тела, литые, блестящие бицепсы монстров- садистов, полные муки глаза онемевших от ужаса девочек…

И наконец — спасительная доза! И радость очередного «улёта» — блаженного отрыва, великой иллюзии забвения бытия…

* * *

— Держи. — Саныч собрал карты и протянул Олегу. — Подумай хорошенько над своими вопросами. И убери кошелёк со стола, — добавил он, вновь поднимаясь.

— Так, я, вроде, уже подумал.

Круглов проводил взглядом своего бывшего учителя, который, взяв чашки, поставил их в мойку.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату