меня, вместе взятые. Все дороги и тропинки положены на карту, и их паутина отчетливо сходится на месте старого озера».
Пустыня Лоб,
7 марта 1901 года
Наконец Хедин смог отправиться в пустыню на поиски найденного Ёрдеком города. Но вопрос был в том, сумеет ли он его найти. Хедин решил разослать своих людей во всех направлениях, но они возвращались вечер за вечером без результата. Закончился еще один день, все вернулись в лагерь, ничего не найдя. Не было только казака Шагдура. Уже стемнело, и Хедин распорядился разжечь сигнальный костер. Сушняка, остатков бывших лесов, было много, взметнулось пламя, видное издалека на плоской поверхности пустыни. Шагдур увидел отблеск костра и быстро нашел лагерь. У казака были новости.
— Я нашел и то, и другое: и город Ёрдека, и лагерь, где он забыл лопату.
Итак, на исходе третьего дня поиски увенчались успехом. На следующий день, 7 марта 1901 года, Хедин в первый раз увидел город, найденный Ёрдеком благодаря забытой лопате. Он смотрел на руины с чувством полководца, завоевавшего новые владения.
На песке с прошлого года сохранились следы копыт лошади Ёрдека. Они взялись за лопаты. Какие секреты скрываются в песке? Может быть, сейчас он узнает то, чего не знал до него ни один человек.
В первую очередь Свен мечтал найти какие-нибудь письменные свидетельства; тогда можно было бы получить ответы на многие вопросы. Хедин объявил: кто первый найдет письмена — получает награду. Приз достался неугомонному Шагдуру. Он выкопал небольшую деревянную дощечку, которую отбросил как бесполезную, но Хедин перевернул ее и увидел то, что искал.
На следующий день дело дошло до развалин, напоминавших конюшню из кирпича-сырца с тремя стойлами. И здесь, в правом углу, под полуметровым слоем песка и глины Хедин нашел археологический клад. Жители города побросали туда то, что сочли ненужным. Но с исторической точки зрения этот мусор был на вес золота. Среди прочего там было около двух сотен бумажных фрагментов и сорок две деревянные дощечки с письменностью.
Через три дня Хедин решил, что пора заканчивать. Он был очень доволен результатом: находки упаковали в ящики, погрузили на верблюда для транспортировки через Россию в Стокгольм. Специалисты- синологи должны были изучить материал и вынести свои суждения.
Хедин был географом, а не археологом, у него не было знаний, необходимых для того, чтобы в полном объеме воспользоваться информацией, скрывающейся в находках. Он догадывался, что найденный им материал очень важен, но пришлось ждать около двух лет, пока не появились результаты экспертизы. Лишь тогда стало ясно, что Хедин открыл азиатскую Помпею, затонувшую в океане песка. 29 марта 1900 года, когда были найдены остатки города, стало важным днем для археологии.
Звезда Хедина еще ярче засияла на научном небосводе.[18]
Чакалык,
8 апреля 1901 года
Чакалык — город на юго-западной окраине пустыни Лоб. К югу от него начинаются горы, подымающиеся все выше к тибетским нагорьям.
Хедин приехал в Чакалык 8 апреля. Это было первое относительно большое поселение за полтора года, в котором он оказался. Он отвык от скопления людей и очень смущался, когда его разглядывали незнакомцы.
Ислам-бай устроил базовый лагерь в караван-сарае рядом с резиденцией китайского губернатора. Караван-сарай был маловат, так что спали даже в кладовке. Хедину поставили юрту во дворе рядом с ручейком. Он наслаждался удобствами и покоем и отсыпался.
По возвращении он вновь увидел казаков Сиркина и Чернова. Дело в том, что десятью месяцами раньше они получили приказ военного министерства вернуться в Кашгар: в Центральной Азии было неспокойно и военное министерство считало, что все военнослужащие должны быть на своих постах. Хедин, по-настоящему привязавшийся к надежным и исполнительным казакам, имел свою точку зрения на приказ министерства. Он пожаловался царю. Николай II прочитал письмо, и последовал контрприказ: Сиркина и Чернова отправили обратно через Восточный Туркестан в помощь шведскому исследователю.
Казаки были дисциплинированны, инициативны и значительно умнее прочих слуг Хедина, интересовавшихся по большей части охотой, едой и сном. Они хорошо помогали в научной работе. Кроме того, с ними просто было приятно поговорить в свободные минуты. Добрые отношения Хедина с казаками не нравились Ислам-баю. Он считал, что казаки оттесняют его от Хедина. Закончилось все тем, что Исламбай попросил отпустить его домой. Возможно, он надеялся, что Свен начнет его уговаривать остаться, но тот с легкостью согласился. С Ислам-баем Хедин отослал в Кашгар все археологические, геологические и зоологические материалы, фотографии, рисунки, записные книжки, карты и оснащение, которое не должно было пригодиться на Тибете.
Особое поручение было дано казакам-бурятам Шагдуру и Чердону. Свен отправил их в город Карашар в нескольких десятках километров от Корлы. Они должны были найти там говорящего на тибетском наречии монгольского ламу и купить полный набор монгольского джентльмена: одежду, сумки, кухонную утварь и все прочее.
Хедин хотел пробраться в священный город Лхаса, резиденцию далай-ламы, закрытую для европейцев. Свен собирался переодеться в монгольского паломника и отправиться в Лхасу с Шагдуром и Чердоном. Пока Шагдур и Чердон ездили в Карашар, Ислам-бай покупал вьючных животных и провизию для поездки на Тибет. Сиркин помогал Хедину в фотолаборатории копировать карты. К этому времени Свен начертил более семисот карт и считал необходимым снять копии. Один комплект он хотел взять с собой.
Четвертого мая прибыл почтовый посыльный из Кашгара и привез письма Хедину. Ему писали Николай II, Оскар II, семья, Норденшёльд, Петровский, Скотт-Келти, Эммануэль Нобель. В свою очередь Свен отправил письмо лорду Керзону, вице-королю Индии, с просьбой об открытом кредите в Ладаке, куда он намеревался попасть после перехода через Тибет. Свен уже ощущал нехватку денег, но рассчитывал с легкостью удовлетворить своих кредиторов позже, когда потекут рекой гонорары за книги о его приключениях.
Письма Керзону и королю Оскару с просьбой наградить Ислам-бая еще одной золотой медалью он отправил с Исламбаем в Кашгар. Ислам-бай плакал, расставаясь со своим господином. Хедин был сдержан. Он записал в дневнике: «С отъездом Ислам-бая я буду чувствовать пустоту и вместе с тем и облегчение. Он совершенно не сочетается с казаками, не далее как вчера вечером они опять сцепились, и мне пришлось их мирить».
Хедин ждал возвращения Шагдура и Чердона. Они приехали 14 мая, привезли все необходимое, а заодно и настоящего монгольского ламу по имени Гелинг в красном халате с желтым кушаком и в китайской шапке. Он бывал прежде в Лхасе и говорил по-тибетски.
Шагдур соврал ламе, что предстоит повести трех бурятов в Лхасу. То, что одним из бурятов будет переодетый Свен Хедин, лама, разумеется, не знал.
Кроме Шагдура и Чердона со Свеном отправились Ёрдек и торговец из Карашара. То, что оба рассказали Хедину, не самым лучшим образом характеризовало Исламбая. Ёрдека Ислам-бай грозился убить, а торговец поведал, что он одолжил Ислам-баю крупную сумму денег, а когда попросил вернуть долг, тот отказался платить. Оказалось, что человек, которому Хедин безгранично доверял пять лет, не только регулярно присваивал деньги Свена, но и постоянно обманывал людей, с которыми имел дело как караванщик. Прежде, когда Ислам-бай был рядом, никто не отваживался сказать Хедину правду о нем.
Хедин ни разу не заподозрил Ислам-бая. Он постоянно награждал своего, как он думал, верного слугу
