автомобилей через Сахару.
Форд подошел к Хедину, крепко пожал руку:
— Очень рад встрече с вами!
Хедин без экивоков заговорил об Азии. Свен предлагал совершить азиатскую экспедицию на машинах Форда. Но Форд Азией не интересовался. Он считал наиболее перспективным рынком Советский Союз и очень надеялся, что обстановка там скоро стабилизируется.
Хедин поинтересовался, сколько времени это может занять, и заметил:
— Предположим, лет десять, будем надеяться — быстрее. Рано или поздно наступит день, когда русским понадобятся ваши трактора и автомобили. Но сейчас Россию уродуют бессовестные евреи. А вы, как я слышал, их не жалуете.
— Те, кто считают, что я ненавижу евреев, ошибаются. Они ничего не производящие паразиты, но я веду с ними дела. Вы, наверное, видели, как старый пес греется на солнце и спит вполглаза из-за того, что его донимают блохи. Для христиан хорошо, что на нашей шкуре паразитируют еврейские блохи, — не проспим все на свете.
— Оригинально, — заметил Хедин.
В общем-то Свен Хедин ничего не имел против евреев. К примеру, своим издателем в Соединенных Штатах он выбрал немецкого еврея Леберехта, ставшего в США Лайврайтом. Хедин с большим уважением отзывался о его деловых качествах и характеризовал его как «необычайно симпатичного человека». Хедину и самому довелось послужить объектом антисемитских нападок, и он прекрасно понимал, что это такое. Но Свен хотел потрафить Форду и использовать его антисемитизм себе во благо.
— Евреи хорошо поживились, сначала на войне, а потом и после войны.
Автомобильный король согласился:
— Совершенно верно. Войну затеяли евреи. Война — житница евреев, — усмехнулся Форд.
На этом обсуждение еврейской темы закончилось, и они перешли к европейской «большой политике».
— Историческая миссия Германии состоит в том, чтобы отстроить заново и организовать Россию, — сказал Хедин.
Форд возразил:
— Сомневаюсь. Немцы умный народ, но их возможности без армии и флота ограниченны. Франция лишь инструмент в руках Англии против немцев, а самой Англией правят евреи. Я понимаю, почему вы, шведы, опасаетесь русского соседства, но, думаю, Россия в будущем вам не опасна.
Форд начал говорить о шведах:
— У меня работает много шведов. Думаю, они лучшие представители своего народа. Для того чтобы переменить судьбу и переехать в другую страну, нужны и предприимчивость, и смелость. Когда у меня будет время, вероятно в будущем году, я поеду в Швецию. Хочу посмотреть, откуда берется такой толковый народ. Возможно, я построю у вас заводы. — Форд помолчал. — Но не считайте, что я работаю ради богатства! Я презираю деньги. Они ничего не стоят, если не улучшают жизнь. И я действительно счастлив, если мне это удается. Любой мой рабочий может пойти в мой магазин и купить небольшой автомобиль за пять долларов.[27] Долг вычитается из еженедельной зарплаты, те же пять долларов. Скоро автомобиль становится его собственным. Пару лет назад я построил шесть тысяч домов для рабочих по две тысячи пятьсот долларов.[28] Каждый со своим палисадником. Но спонтанная благотворительность ничего не дает. Нужду надо вырывать с корнями.
Они проговорили полтора часа. Форд подарил Хедину свой четырехтомный труд «Еврейский вопрос» в шикарном кожаном переплете. Том первый: «Международное еврейство», далее соответственно: «Еврейская деятельность в Соединенных Штатах», «Еврейское влияние в американской жизни» и «Аспекты еврейской власти».
Он открыл «Международное еврейство» и написал: «От Вашего друга Генри Форда».
Четыре месяца Хедин разъезжал по США. Он читал лекции на Восточном побережье, побывал в шведских поселениях на Среднем Западе,[29] подписал с Лайврайтом контракт на книгу «Моя жизнь исследователя». Ходили также разговоры о фильме в Голливуде о переходе Хедина через пустыню Такла-Макан. Дуглас Фербенкс намеревался быть продюсером.
В Чикаго Хедин совершенно случайно познакомился с руководством железнодорожной компании «Санта-Фе» и получил приглашение совершить бесплатную поездку на поезде, чтобы посмотреть Большой каньон, самый известный геологический феномен в Аризоне.
Три недели Хедин бродил вокруг чуда, которое мечтал увидеть еще подростком. Он много рисовал, вечерами пространно излагал свои впечатления в письмах матери. В итоге после возвращения в Швецию на свет появилась отлично иллюстрированная книга о Большом каньоне.
После Аризоны Хедин посетил Калифорнию, где прочитал несколько лекций. Большую часть гонораров Хедин передал в фонд нуждавшихся в Германии и жертвам землетрясения в Японии. Его планы раздобыть денег у богатых выходцев из Швеции провалились. Только в Сан-Диего Свену повезло: он получил сто тысяч крон от шведского инженера Джона Фрэнсиса Андерсона, родом из Йемсхёга в Блекингё. Андерсон разбогател в Соединенных Штатах на строительстве мостов, тоннелей и подрядах для базы американского Тихоокеанского флота Пёрл-Харбор. Андерсон был одним из спонсоров строительства первого завода Генри Форда. В качестве благодарности за пожертвование Хедин обещал замолвить за него словечко перед Густавом V на предмет награждения «Медалью «Веги»».
Заканчивалась поездка по США. Хедин планировал возвращение домой через Китай и Сибирь, но никакой уверенности в том, что это получится, не было. Советские власти уже один раз отказали ему в визе. Выяснить этот вопрос заранее возможности не было: Соединенные Штаты не признавали режима большевиков. 20 июля 1923 года в газете «Сиэтл пост» появилась статья под заголовком «Известный исследователь выступает за признание Советов». Вопрос признания Советской России был весьма актуален в США. В статье Хедин разъяснял, что было бы разумно признать большевистский режим: «Многие современные государственные деятели считают, что большевики однажды уйдут в небытие и появится какое-то другое правительство, которое мы, вероятно, будем поддерживать. Но о пользе и выгоде мы должны думать сегодня».[30]
Пекин,
29 октября 1923 года
В Шанхае Хедин пришел к шведскому генеральному консулу Лиллиехёёку посоветоваться о поездке через Сибирь.
— Увы, — сказал Лиллиехёёк, — Транссиб закрыт для шведов, потому что наше правительство не признало Советы.
Ничего нового Хедин для себя не услышал и отправился в Пекин, чтобы встретиться с советским посланником в Китае. 29 октября он встретился с послом Караханом, высоким армянином с иссиня-черной бородой.
Хедин уже давно не говорил по-русски, и ему пришлось подбирать слова. Тем не менее он вполне ясно изложил свои сожаления по поводу того, что Сибирь в настоящее время закрыта для шведов.
— Да, это так. Мне также очень жаль, что Швеция поступает столь недальновидно в отношении моей страны, — сказал посол. — Но для вас дорога открыта. У вас будет возможность сравнить новую Россию и старую. Я выдам вам паспорт и специальное письмо пограничникам и немедленно пошлю телеграмму товарищу Чичерину, нашему народному комиссару иностранных дел. Я советую вам навестить его, когда приедете в Москву.
В 1923 году из Пекина до Сибири можно было добраться двумя маршрутами: простым и удобным — на поезде через Маньчжурию — и более сложным — на верблюдах или машине по Монголии через ее столицу Ургу (Улан-Батор) до железнодорожного узла Верхнеудинск (Улан-Удэ). Хедина, разумеется, заинтересовал второй путь.
В Пекине он встретил старого приятеля Ларссона. Бывший миссионер Ларссон занимался торговлей
