— Ты плохая девочка, — ухмыляясь, проговорил он, вонзаясь в нее снова и снова. — Очень плохая девочка.
Она лежала на полу, раскинувшись в блаженной истоме, и прислушивалась к его шагам. Джонатан шагал по комнате с блокнотом в одной руке и серебряной ручкой в другой, описывая особенности домовладения. Она улыбнулась и закрыла глаза.
В течение двадцати лет вся ее жизнь вращалась вокруг семьи, и это было хорошо. Именно этого она и хотела — иметь свой дом, детей. Но теперь мальчики стали взрослыми, независимыми, и от семьи остались лишь она и Пит.
Вспомнив об этом, она вздрогнула. Теперь, когда мальчики в ней больше понуждались, на нее навалились пустота и одиночество, ощущение того, что она выполнила свою миссию. Месяцами она хандрила, зная, что впереди ничего нет, что это начало конца… Взгляд в будущее наполнял ее душу ужасом.
День или два она даже подумывала о том, чтобы разом со всем покончить. Мрачная такая фантазия: она представляла себе, как ее оплакивают подруги, как люди приносят цветы, а ее дети понимают, насколько теперь им будет ее недоставать. Кстати, о цветах: она всегда ненавидела хризантемы и надеялась, что на ее похороны хризантемы никто не принесет. Конечно, до дела так и не дошло. Ко всему прочему в ней до сих пор жило нерастраченное желание испытать нечто новое — ведь должно же быть в жизни что-то неизведанное. Да, она хорошо помнила, как тогда, сидя на кухне, в первый раз пришла к выводу о том, что за эти годы многим себя обделила. И почувствовала в себе желание узнать, что значит быть с другим мужчиной, что значит ощутить в себе кого-то другого, кроме Пита. Знать, что кто-то ее хочет, кто-то желает… может быть, даже любит.
Именно тогда, когда она решила продать свой дом, чтобы купить другой, поменьше, она и встретила Джонатана. С этого момента ее жизнь круто изменилась и теперь никогда не будет прежней. Джонатан зажег в ней искру, вернул ее к жизни.
К концу первого месяца их связи Мэнди уже потеряла счет столам, полам и кроватям, на которых занималась с ним любовью. Располагая ключами от многочисленных домов, Джонатан без труда находил место, куда мог ее привести. Наконец-то она открыла для себя, что такое страстная любовь, и теперь никак не могла ею насытиться.
— Мэнди!
Она открыла глаза. Он стоял у лестницы и смотрел на нее, нервно поигрывая галстуком. Блокнота в руках уже не было.
— Ты не хочешь ко мне присоединиться?
Поколебавшись, он помотал головой:
— Я не могу. Я…
— Давай, — сказала она, приподнимаясь на локте. — Давай еще раз.
Он отвел взгляд.
— Слушай, ты знаешь, что я хотел бы, но… В общем, у меня сегодня много дел.
Она смотрела на него с изумлением. За все время он ни разу не отказал ей в этом. Второй раз предназначался для нее. Первый всегда был для него скоротечный, взрывной, но вот во второй удовольствие получала именно она. Второй раз бывал долгим, упоительным… Предвкушая удовольствие, она вздрогнула.
— Джонатан!
Он коротко взглянул на нее и снова отвел взгляд.
— Я не могу. Честно, Мэнди.
Не отрывая от него глаз, она медленно встала, стянула через голову платье и бросила его на пол. Теперь на ней ничего не было, кроме чулок. Он снова взглянул на нее и отвернулся. Он хотел ее. Она это точно знала.
Приблизившись, она взяла его за руку, поднесла ко рту и принялась нежно играть его пальцами, по очереди хватая их губами. Не отрывая взгляда от глаз Джонатана, она взяла его вторую руку и положила себе на грудь. От его прикосновения сосок сразу отвердел.
— Давай! — хриплым голосом прошептала она, прижимаясь к нему и возбуждаясь от прикосновения грубой ткани его костюма к своей коже. Пятнадцать минут.
Ты ведь можешь уделить мне пятнадцать минут?
Она провела рукой по его животу и спустилась ниже.
Ну вот! Если он сейчас не хочет ее трахнуть, то она Мэри Уайтхаус.
Поцеловав Джонатана в шею, она продолжала его поглаживать. Он тихо застонал, и тогда, зная, что теперь ему от нее никуда не деться, она расстегнула брюки и вытащила оттуда напрягшийся пенис.
— Десять минут! — прошептала она.
— Нет… — слабо запротестовал он. — Мне нужно идти.
Правда…
Но он уже никуда не спешил. Она держала в руке его член, и теперь вероятность его ухода была такой же, как вероятность появления у дверей полковника Каддафи, предлагающего купить дешевые полотенца.
— Наверх, — проговорила она. — Пойдем наверх. — И, не отнимая руки, шаг за шагом повела его вверх по узкой лестнице, чувствуя на себе его взгляд и наслаждаясь своей нынешней властью.
Это был миг ее триумфа. «Если бы меня сейчас видел Пит», — подумала она и улыбнулась.
Но Пита здесь не было. Только она… и Джонатан.
Потом она лежала рядом с ним и лениво осматривала комнату. Симпатичная спаленка, со вкусом украшенная множеством белых и розовых цветов и пышными шторами — она точно так же украсила бы свою собственную, если бы не Пит. Он вообще не любил ничего лишнего и уж точно не стал бы тратить деньги на то, чтобы обустроить комнату, предназначенную только для сна. Бедный Пит! Когда раздавали фантазию, он явно стоял в самом конце очереди. Не то что Джонатан — у того воображение было просто необузданным! До встречи с ним Мэнди считала, что секс — это когда пару минут с закрытыми глазами лежишь на спине, прикидывая в уме, что нужно достать из холодильника, чтобы приготовить ужин на завтра. Теперь все изменилось.
Мэнди тихо вздохнула.
Поддразнивая ее, Джонатан слегка провел пальцем по ее груди.
— Мне в самом деле нужно идти.
— Правда? — прошептала она, мягко покусывая его ухо.
— Черт возьми, ты просто ненасытная женщина! — засмеялся он, быстро поцеловал ее и встал с кровати.
— Просто наверстываю упущенное.
— Рад был услужить вам, мадам, — широко улыбнувшись, сказал он.
У нее перехватило дыхание.
— Можете обслуживать меня в любое время.
В притворном отвращении он запустил в нее подушкой и принялся собирать разбросанную по комнате одежду. Глядя, как он одевается, она думала о том, какой он красивый. Она всегда мечтала о высоком, темноволосом, красивом любовнике, и теперь у нее был именно такой, только гораздо лучше.
Соскользнув с кровати, она подобрала валявшийся на полу галстук и со смехом накинула его на шею Джонатана. Затем, потянув на себя, нежно поцеловала его в губы.
— Когда я тебя снова увижу? — спросила она, завязывая галстук.
— Не знаю. — Он виновато отвел взгляд, занявшись запонкой на манжете. Я должен уехать на пару недель по делам.
Она недоверчиво засмеялась:
— По делам? Но ты же агент по продаже недвижимости! Все твои дела здесь.
Слегка покраснев, он посмотрел на нее в упор:
— Мы подумываем о том, чтобы заняться недвижимостью за границей. В Испании. Мне надо съездить туда, чтобы все организовать.
