Ким ответил с сомнением:
– Да, мэм. Но это будет дорого…
– Тогда, пожалуйста, зарезервируйте, – попросила Речел немного хрипло. – Денег у меня хватит.
– Да, мэм. Подождите, пожалуйста, – на другом конце провода трубку отложили в сторону.
Речел закрыла глаза и через мгновение почувствовала прикосновение чьей-то холодной руки. Она открыла глаза и увидела, что рядом с ней стоит Элли. Ирвин и Дора стояли чуть подальше и спокойно о чем-то говорили, глядя на них: «Так смотрят на людей обычно тогда, когда считают их лунатиками». Речел охватило тяжелое предчувствие. Собрав все свое мужество, она улыбнулась Элли.
– Не дай им остановить тебя, мамочка, – сказала Элли низким голосом. – Пожалуйста.
– Не остановят, моя старшенькая… – сказала Речел, а потом содрогнулась.., они стали называть Элли «старшенькой», когда родился Гадж. Но кому же теперь она может быть старшей сестрой?
– Спасибо, – сказала Элли.
– Это очень важно, ведь так?
Элли кивнула.
– Дорогая, я верю тебе. Но ты поможешь мне, если не станешь больше говорить. Это же был всего лишь сон?
– Нет, – возразила Элли. – Не только.., нечто большее. Это пронизывает меня. Разве ты не чувствуешь, мамочка? Что-то похожее…
– Что-то похожее на ветер?
Элли согласно вздохнула, кивнув.
– Но ты не знаешь, что это? Ты не помнишь, что тебе снилось?
Элли серьезно задумалась, а потом неохотно покачала головой.
– Папочка, Черч. И Гадж. Я не все помню. Но я не помню, что их связывает, мамочка. Я не помню…
Речел крепко обняла ее.
– Все будет хорошо, – сказала она, но тяжесть на сердце не исчезла.
– Да? – удивилась Речел, прижав к уху телефонную трубку и по-прежнему прижимая к себе Элли.
– Я думаю, мы сможем доставить вас в Бангор, мэм, но вы прилетите поздно ночью. Устроит?
– Не важно, – ответила Речел.
– У вас есть ручка? Вам надо записать.
– Да. Я готова, – сказала Речел, взяв карандаш. Она приготовилась писать на обратной стороне конверта, лежащего возле телефона.
Речел внимательно слушала, записывая цифры. Кончив разговаривать по телефону, она сложила буквой 'о' указательный и большой палец и показала Элли. Все в порядке. «Точнее, скорее всего, все в порядке, – поправилась она. – Некоторые моменты выглядели достаточно сомнительно.., особенно одна пересадка».
– Запишите все на счет, – сказала Речел. – И благодарю вас.
Служащий записал имя Речел и номер ее кредитной карточки. Когда Речел, наконец, повесила трубку, у нее дрожали руки.
– Папа, ты отвезешь меня в аэропорт?
– Может быть, я должен сказать «нет», – заявил Голдмен. – Я думаю, я возьму всю ответственность на себя. В конце концов, это – безумие…
– Ты не посмеешь остановить маму! – закричала Элли. – Это не безумие. Нет!
Голдмен моргнул и отступил.
– Отвези ее, Ирвин, – спокойно сказала Дора в наступившей тишине. – Я тоже начинаю нервничать. Я тоже почувствовала бы себя лучше, если бы узнала, что у Луиса все в порядке.
Голдмен посмотрел на жену и потом повернулся к Речел.
– Я отвезу тебя, если ты хочешь, – сказал он. Я… Речел, я поеду с тобой, раз ты так хочешь.
Речел покачала головой.
– Спасибо, папа, но там вряд ли будет второй билет. Такое впечатление, что Бог зарезервировал тот билет специально для меня.
Ирвин Голдмен тяжело вздохнул. Мгновение он выглядел очень старым, и неожиданно Речел показалось, что ее отец очень похож на Джада Крандолла.
– У тебя есть время собрать чемодан, – сказал он. – Мы отправимся в аэропорт минут через сорок, и если я воспользуюсь дорогой, какой ездил с твоей мамой, когда мы только поженились, то мы успеем. Найди какой-нибудь большой чемодан.
– Мамочка, – позвала Элли. Речел повернулась к ней. Лицо девочки блестело от пота.
– Что, дорогая?
– Будь осторожна, мамочка, – попросила Элли.
Глава 49
Деревья были всего лишь шевелящимися тенями на фоне облачного неба, а дальше, у горизонта мерцал огнями аэропорт. Луис припарковал «Хонду» на улице Масон. Эта улица ограничивала кладбище «Плеасантвиев» с юга: ветер тут был таким сильным, что едва не вырвал дверцу машины из рук Луиса. Ему пришлось напрячь руку, чтобы удержать дверцу. Ветер набросился на куртку Луиса, когда он вышел из машины. Луис вытащил кусок брезента и завернул в него свои инструменты.
Он спрятался в тени между двумя уличными фонарями: стоял на обочине с парусиновым мешком и осторожно оглядывался. Луис не хотел, чтоб его видели, если это, конечно, могло помочь ему. Никто не должен был увидеть и запомнить его.
Рядом беспокойно постанывали на ветру старые вязы. Луис задумался о том, как бы самому не свернуть шею в темноте. Боже! Как он боялся! Не просто опасное мероприятие, а безумное дело!
Никакого движения на улице. Фонари отбрасывали белые круги – белые пятна на тротуаре. По этому тротуару днем, после того как заканчивались занятия в Файрмоунтской школе ехали по домам на велосипедах мальчики, а девочки прыгали на скакалках, скакали по классикам, и никто из них не обращал внимание на близость кладбища, кроме как накануне Хеллоуина, когда шутливые, призрачные нити расползались над улицами. Возможно, они иногда пересекали и эту улицу, и дети вешали вырезанные из бумаги скелеты на железных воротах высокой ограды, хихикая над старыми шутками: «Это самое популярное место в городе. Почему? Умерев, все люди отправляются сюда… Почему нельзя смеяться над могилами? Потому что все однажды оказываются их жильцами».
– Гадж, – прошептал он. Гадж был там, за этой железной оградой, несправедливо заключенный в саван темной Земли. И вот это-то не шутки. «Покатаем-ка кости. Твои кости, Гадж! – подумал Луис. – Или мне повезет, или выиграет Смерть!»
Луис пересек улицу с тяжелым свертком в руках, огляделся по сторонам и перебросил сверток через ограду. Тот тихо звякнул, ударившись о землю. Отряхнув руки, Луис пошел вдоль ограды. Даже если он забудет, где перебросил инструменты через ограду, он просто пройдет вдоль ограды с внутренней стороны, пока не остановится напротив «Цивика» и там-то он и найдет свои инструменты.
Но будут ли ворота открыты так поздно?
Луис пошел вдоль улицы Масон, а потом остановился. Ветер гнался за ним, заставляя чуть пригибаться. Тени танцевали, извиваясь по дороге.
Он повернул за угол на улицу Плеасант, направляясь к воротам кладбища. Свет фар машины заскользил вдоль улицы, и Луис осторожно шагнул в сторону, спрятавшись за вяз. Полицейская машина. Луис увидел, как одинокий автомобиль проехал по улице Хаммонд. Когда машина проехала, Луис пошел дальше.
«Конечно, ворота окажутся запертыми. Так и будет!»
Луис добрался до ворот, которые напоминали собор, выкованный из железа. Тонкое, грациозное
