даже начала получать некоторое удовольствие, правда, только первые полчаса, во время разминки.
Стикур плавно скользил по вытоптанному снегу, показывая всевозможные стойки и движения, а Оля с энтузиазмом и грацией маленького мамонтенка пыталась изобразить нечто похожее на то, что делал герцог. На ее взгляд получалось в общем и целом неплохо, но Стикуру почему-то не очень нравилось. Он закатывал глаза, непонятно ругался сквозь зубы и повторял снова и снова одно и то же легкое, танцующее движение до тех пор, пока Оле не удавалось изобразить что-нибудь хоть отдаленно похожее.
Особо сложные для Оли стойки и переходы герцог повторял очень медленно, зачастую прижав девушку спиной к своей груди, чтобы она через его напряженное тело могла прочувствовать и запомнить динамику движения и после точно повторить все повороты и наклоны. В такие моменты Оле хотелось быть не то что в своем пуховике, а в ватнике, да и Стикуру, судя по всему, тоже.
Утро у девушки началось тогда, когда небо за окном еще не посветлело, и с него не исчезла россыпь звездочек. Оля сидела на подоконнике в своей комнате, завернувшись в бледно-салатовую простыню из тонкого, похожего на шелк материала и смотрела в окно на предрассветное небо, на белый и воздушный, словно попкорн, снег, летящий крупными хлопьями. Огненно-рыжие волосы спускались почти до плеч, едва касаясь смуглой обнаженной кожи.
– Ты такая красивая, – услышала Оля и медленно повернула голову. Стикур стоял, подпирая плечом дверной косяк. Его черные волосы совершенно не желали лежать аккуратно и портили весь продуманный до мелочей образ холеного аристократа. Впрочем, сегодня герцог не выглядел таким уж стопроцентным аристократом. Волосы в беспорядке, в глазах усталость, а линялая черная рубашка застегнута лишь на треть пуговиц.
– С чего это вдруг комплименты? – удивилась Оля, даже забыв поинтересоваться, а какого гхырха здесь делает Стикур с раннего утра.
– А это не комплимент, – грустно улыбнулся герцог, подходя практически вплотную. – Это констатация факта.
– Как твоя рука? – спросила Оля, переводя разговор в менее опасное русло.
– Нормально… – как-то удивленно посмотрел Стикур на свою перебинтованную кисть. – Но ты все равно можешь меня пожалеть.
– Пожалеть? – Оля округлила глаза. – Что мне сделать?
– Прости, – сморщился Стикур, опираясь здоровой рукой на подоконник рядом с девушкой. – Не знаю, что на меня нашло… может, вот это?
Он нагнулся к Оле и осторожно скользнул губами по губам, ненавязчиво проверяя реакцию девушки. Она сидела неподвижно и попыток убежать не делала. Герцог, осмелев, прижал ее к себе, теряясь в зеленых глазах и дурманящем запахе незнакомых духов.
– Как у тебя все просто… – с сожалением прошептала Оля, выскальзывая из сильных рук, и с удивлением обнаружила, что уже вовсе не сидит на подоконнике, а находится в непосредственной близости к кровати. А простыня, этим утром заменяющая платье, опасно съехала вниз.
– Просто?
– Да, сначала ты делаешь вид, будто все, что произошло между нами – ошибка. Потом ведешь себя, как ни в чем не бывало и даже нагло напрашиваешься в друзья, а после этого ожидаешь, что я «паду в твои объятия», не задавая лишних вопросов, как только тебе придет охота?
– А почему бы и нет? – пожал плечами герцог, а на его лице появилась самодовольная улыбка. – Я же мог изменить свое решение?
– А я?
– А что ты?
– А о моем решении ты осведомился? Мое мнение узнал? Почему ты посчитал, что я соглашусь с твоим решением?
– Так было всегда… мне не отказывали женщины, – самодовольство медленно уходило с лица Стикура. – Ну, до сегодняшнего дня… в жизни все бывает в первый раз.
– Вот видишь, это еще одно доказательство того, что я поступаю правильно. А сейчас, если у тебя все, мне бы хотелось, чтобы ты ушел.
– Вообще-то, я пришел позвать тебя на тренировку – или ты уже про них забыла?
– Нет, спасибо, Стик, но я воздержусь.
– Оля, – герцог до боли сжал зубы, так, что на щеках у него заходили желваки. – Заметь, тренировки не касаются ни нас, ни наших отношений. И я не понимаю, почему ты пренебрегаешь занятиями.
– Потому что я просто не вижу в них смысла. Стикур, чтобы ни говорил лично ты, но быстрее всего я приду в себя и смогу существовать как нормальный человек не здесь, учась убивать, а дома. Там, где меньше предпосылок к проявлению моей нечеловеческой сущности.
– Но…
– Не спорь со мной. Я уже говорила с Дироном и он признал мою правоту. Нет смысла удерживать меня на Арм-Дамаше.
– Тебя никто не удерживает. – грустно опустил голову Стикур, – И когда ты собралась на Землю?
– Скоро, – Оля неопределенно мотнула головой. – Это зависит не от меня, а от Анет. Вероятнее всего, сегодня.
– Значит, и она с тобой…
– Да, мы здесь – никто и мы здесь чужие. Нам будет слишком сложно найти свое место в этом мире. Чем мы будем здесь заниматься?
– А Дерри знает? – проигнорировал герцог последний Олин вопрос.
– Не знаю, наверное, да, – Оля села на кровать и подобрала под себя замерзшие ноги. – Вряд ли Анет утаила от него этот момент. Дир должен сегодня доделать переход. Когда я вчера вечером уходила, они с Анет решали проблему, как сделать ход постоянным и куда в таком случае он должен вести на Земле. Как вариант, Анет предложила свою дачу, на которой редко кто бывает, но тут тоже возникли сложности с точными координатами места. Короче, окончания разговора я не дождалась.
– Но если ход будет стационарным, это значит, что вы вернетесь?
– Может быть, когда-нибудь, – улыбнулась Оля. – Анет точно вернется, как только придумает, к кому и зачем.
– Вы здесь не никто, и не забывайте, этот дом ваш. На Арм-Дамаше вы всегда желанные гости – и ты, и Анет.
– Учтем, – Оля улыбнулась и, опустив глаза, шепнула: – А сейчас все же уйди, я переоденусь и пойду найду Анет.
Анет сидела в небольшом каминном зале на диване, уставившись на бутылку с вином. Хотелось примитивно напиться, но пить в одиночку с самого утра было как-то неудобно, а видеть никого не хотелось, даже Олю. В общем-то, потому девушка и ночевала здесь, в надежде, что ее никто не найдет. Нет, место не было таким уж укромным, просто в эту часть дома редко кто заходил. Так что если Стикур не организует массовый розыск, то у нее есть шанс провести некоторое время в одиночестве.
Дерри недавно ушел на встречу с Сартом. Ушел, как обычно, тихо и незаметно, пока все еще не проснулись. Даже для Адольфа исчезновение ксари оказалось неожиданностью, он долго бегал по этажам и орал, пытаясь его найти. Только Анет, выйдя в холл, успела разглядеть мелькнувший в дымке перехода пушистый серебристый хвост.
Теперь девушка сидела и думала, как прогнать нахлынувшую депрессию и унять нервную дрожь в руках. С каждой минутой тупого ожидания и размышления, пузатая винная бутылка казалась все более и более привлекательной.
– Что грустишь одна? – услышала Анет за спиной хрипловатый голос Раниона.
– Да так… – а что она могла ответить совсем незнакомому человеку? Не объяснять же, какое впечатление произвел на нее ритуал. Что она сама почти была готова отдать свое тело, лишь бы эти двое были счастливы вместе. Насколько сначала ее потрясло предательство Келла, а потом внезапно проступившее благородство. Девушка так и не поняла, почему эльф поменял свои изначальные планы. И уж совсем не расскажешь, как ее разъедает изнутри беспокойство за Дерри. Но Раниону и не нужны были слова, он все прекрасно понял и так. По ее бледному лицу и дрожащим рукам.
– Неужели ты не понимаешь, что для них так лучше? – шепнул он, присаживаясь на диванный
