За ее спиной кто-то придавил громкость в сумасшедшем проигрывателе Мэдди, так что музыка заревела уже совершенно громоподобно, триумфально, торжественно-издевательски: ДУШУ МНЕ ОНА РВЕТ… И НЕ СТАВИТ НИ ВО ЧТО… НО КТО-ТО, КОГДА-ТО… СКАЖЕТ ЕЙ, ЧТО ТАК НЕЛЬЗЯ…
Она снова попыталась оторвать свои пальцы от молотка — чтобы отбросить его подальше от себя — но сделать это оказалось невозможным; казалось, что кто-то словно бы приковал молоток к ее рукам наручниками.
Нора! закричала тогда она. Нора, помоги мне! Скажи ему, чтобы он остановился!
Именно в этот момент Джесси застонала первый раз, отчего собака мгновенно в испуге отскочила от тела Джеральда.
Нора покачала отрицательно головой, молчаливо и мрачно. Я не могу помочь тебе, Джесси. Ты должна сама постоять за себя — как и все мы. Никогда прежде я не говорила об этом своим пациентам, но в данном случае мне кажется, что лучше уж сразу быть откровенной.
Но ты не понимаешь! Я не смогу испытать это еще раз! Я ПРОСТО НЕ ВЫДЕРЖУ!
Не будь дурой, неожиданно нетерпеливо сказала ей Нора. Она начала поворачиваться, прочь от нее, словно бы она была больше не в силах увидеть вскинутое вверх, искаженное бессилием лицо Джесси. Ты не умрешь, потому что это не яд.
С дикими глазами Джесси оглянулась назад (она по-прежнему неспособна была выпрямиться, для того чтобы лишить братца лакомой мишени), и сразу же почему-то увидела, что дружок Вилла Тамми Хоу куда-то делся; вместо Тамми Хоу в его белой рубашке и желтых сандалиях стояла Руфь Нири. В одной руке она держала молоток Тамми, белый в красную полоску, а в другой сжимала дымящееся марльборо. Ее рот был искривлен на одну сторону в обычной для Руфи презрительной улыбке, а глаза были мрачными и исполненными печали.
Руфь, помоги мне! — что есть сил заорала Джесси. Ты должна помочь мне!
Глубоко затянувшись сигаретой, Руфь втоптала ее в траву пробковым мыском желтой сандалии Тамми Хоу. Сиди и помалкивай, кисуля, — он доберется до тебя и вздернет тебе юбчонку, чтобы ты не делала, потому что от твоего заголенного щенячьего задка все равно не убудет. И ты это знаешь, и я знаю; потому что тебе уже пришлось пройти через это прежде и ничего с тобой не случилось. Большое дело, верно? От кого убудет?
Но ведь он не просто подшутил надо мной, верно? Это все неспроста и ты знаешь это!
Сколько раз с девчонками так шутили, ни у одной ничего не отвалилось, механически отозвалась Руфь. Это старо как мир.
Что? Что ты хочешь этим ска?..
Я хочу сказать, что даже я не могу знать все обо ВСЕМ, выпалила в ответ Руфь. В ее голосе звучала злость и раздражение, но в глубине крылась боль. Потому что ты ничего мне не говоришь ты не говоришь никому и ничего. Ты просто сорвешься с места и бросишься бежать словно кролик, завидевший рядом с собой тень старого ухаря-филина.
Я НЕ МОГУ НИЧЕГО СКАЗАТЬ! — заорала в ответ Джесси. Теперь она действительно видела позади себя на траве неясную тень, словно бы именно слова Руфи призвали ее к жизни. Однако это вовсе не была тень филина; это была тень ее брата Вилла. Она уже слышала приглушенные смешки дружков Вилла и по- прежнему не могла выпрямиться, не говоря уж о том, чтобы сдвинуться с места. В бессилии изменить что-то из того, что должно было вот-вот случиться, она упивалась этой одновременной смесью кошмара и rnmw`ixei трагедии.
Я НЕ МОГУ! — снова проорала она Руфи. Я не смогу ни за что на свете! Это убьет мою маму… и разрушит нашу семью… или то и другое вместе! Он так сказал! Отец сказал так!
Мне здорово надоело служить у тебя сводкой новостей, вертихвосточка, но с того декабря, как умер твой дрожайший папашка, прошло вот уже двадцать годков. И потом, к чему вся эта мелодрама, может мы немного от нее отвлечемся? Ведь он совсем не собирается подвешивать тебя на бельевой веревке за соски и тем воспламенить в тебе адский огонь, так что расслабься, все в порядке.
Но она совсем не это хотела услышать и не об этом ей хотелось думать — даже во сне — только не о давно минувших прошлых днях; коль скоро косточки домино начали валиться одна на другую, кто знает чем все это закончиться? Потому она заставила свой слух отключиться от того, что твердила Руфь и пристально и умоляюще принялась смотреть на свою давнюю соседку по комнате, что часто отлично действовало на Руфь (чье показное бахвальство как правило оказывалось толщиной с хрупкую корочку первого осеннего заморозка), заставляя ее зайтись в хохоте и наконец сдаться и сделать все-таки то, что Джесси от нее требовала.
Руфь! Ты должна помочь мне! Ты должна и все тут!
Но на этот раз ничего не помогло, не сработал даже умоляющий взгляд. Не думаю, сладкоголосая. Сестрички Сарори ушли и нет им возврата, время для того, чтобы закрыть послушно свой ротик кончилось, убегать настолько поздно, что и вопрос больше об этом не стоит, а проснуться, все равно что навредить себе. Мы все мчимся на одном волшебном экспрессе, Джесси. Ты милая кошечка; а я филин. Вот и завязка — мы все в одной лодке. Пристегните ремни и затяните их потуже. Гонка предстоит что надо.
Нет!
Но, к ужасу Джесси, день вокруг вдруг начал меркнуть, сменяясь тьмой. Возможно виной тому было лишь только зашедшее за облака солнце, но кто мог знать в точности? Она была уверена, что причина другая. Потому что солнце сияло во всю. Вскоре на полуденном небе должны были высыпать звезды и тогда наступит время старому ухарю-филину броситься за своей добычей. Приближался момент полного затмения.
Нет! — снова закричала она. Это уже случилось, случилось два года назад!
И на этот раз ты ошибаешься, сладкоголосая, — ответила ей Руфь Нири. Для тебя это не кончиться никогда. Для тебя солнце будет гаснуть без конца снова и снова.
Открыв рот для того, чтобы сказать нет, сказать что она была так же виновна в передрамматизации момента, как и Нора, все время старавшаяся подтолкнуть ее к двери, в которую она не желала входить, Нора, неопровержимо уверенная в том, что будущее можно улучшить тщательным анализом прошлого — словно бы можно было улучшить вкус завтрашнего обеда крошеными червивыми остатками вчерашней трапезы. Она хотела все рассказать Руфи, как когда-то она обо всем рассказала Норе, в тот самый день, когда вошла в кабинет Норы надеясь, что это поможет ей, но вот только тут была большая разница, большая разница в том, когда кто-то просто живет с чем-то или живет во власти чего-то словно узник в темнице. Ну почему вы, две гусыни, не можете уразуметь, что Культ своего Я, просто-напросто еще один лишь культ? — хотелось ей крикнуть им, но прежде чем она успела открыть рот, случилось нападение, нашествие: рука очутилась между ее слегка раздвинутых ног, большой палец грубо втиснулся в щель меж ее ягодиц, остальные пальцы крепко qrhqmskh ее вагину сквозь материю шортов, вот только на этот раз это не была невинная лапка ее братца; рука между ее ног была значительно больше и сильнее, чем рука Вилла и вовсе уже не невинная. Радио вовсю горланило плохую песню и звезды начали высыпать на небосклоне, хоть и было теперь всего три часа пополудни и это было именно то как
(Ты не умрешь, ведь это никакая не отрава) взрослые люди грубо заигрывают друг с другом.
Она вихрем обернулась, ожидая увидеть позади себя своего отца. Он проделал с ней нечто подобное во время солнечного затмения, нечто такое, что пропагандистки Культа Я и ЖивиПрошлым Руфь и Нора наверняка назвали бы развращением малолетних. И что бы это ни было, там должен был быть именно он — она была уверена в этом просто на все сто — и она, трепеща перед тем ужасным наказанием за то, что он проделал с ней, безразлично насколько серьезным или запретным было его деяние: она взмахнула бы крокетным молотком и изо всех сил ударила бы его в лицо, чтобы разбить ему нос и выбить все зубы, чтобы сбить его с ног на траву, где бы он остался лежать до тех пор, пока не придет собака и не съест его останки.
Но вышло так, что позади нее стоял вовсе не Том Магот; это был Джеральд. Совершенно голый. Адвокатский Пенис торчал в ее сторону, выпирая из-под розового шара его брюшка. В каждой руке он держал по паре крейговских полицейских наручников. Глядя на нее, в зловещей и странной наступившей среди дня тьме он протягивал ей наручники. Неестественный блик от звездного света поблескивал на раскрытых браслетах с штампом М-1., потому что в магазине, в котором обслуживали Джеральда, модель F-23 не продавалась.
