— Как сынок, как исправить?
— Очень просто. Жить так, чтобы мама там радовалась за нас — за меня и за тебя.
Отец опять надолго замолчал.
— Сынок, ты же знаешь, что я всю жизнь был атеистом, что… — он замолчал опять, и я попытался его успокоить:
— Папа, я не предлагаю ничего резко менять, не делать никаких немедленных шагов. Если ты сегодня, вот прямо сейчас чувствуешь, что мама жива, что она не умерла навсегда, но просто перешла в мир иной, что она сейчас наш слышит, чувствует, переживает, заботится о нас. Если ты это чувствуешь, то просто помолись о ней. Просто своими словами обратись к Богу и попроси, чтобы он помиловал нашу маму. Я уверен, что одно это уже будет ей очень приятно.
— Хорошо, сын, я попробую. Как интересно в жизни происходит иногда: дети оказываются мудрее и рассудительнее своих родителей. Сынок, я очень горжусь тобой. Я счастлив, что у меня такой сын, что у нас такие отношения. Береги себя, я очень тебя люблю!
Мне на глаза накатились слезы, а к горлу подкатил комок, так что я почти не мог говорить.
— Папочка, я тебя тоже очень люблю, ближе тебя у меня нет человека на свете. Не переживай и не рви душу напрасно.
Мы попрощались, и я пошел на улицу немного пройтись и привести свои мысли в порядок. Прогулка перед сном сказалась благотворно: я спал как убитый и проснулся свежим и отдохнувшим.
Опять в бегах
19 февраля, четверг, Кипр
Помня о том, что с сегодняшнего дня у меня пост, я приготовил на завтрак овсянку на воде с медом и фруктовый салат. Трапезу дополнила чашка крепкого кофе, апельсиновый сок и тост с джемом. Для меня оказалось откровением, что постная еда может быть такой вкусной. Я привык к достаточно плотным завтракам с неизменной ветчиной, яичницей или творогом. Сегодняшний завтрак показался мне предпочтительнее, поскольку после него было приятное чувство сытости без удручающей тяжести. В общем и целом, день не сулил ничего плохого: настроение было оптимистичное, самочувствие прекрасное, на улице светило солнце и пели птицы, а я решил пойти прочитать один из положенных канонов.
Москва
День начался для Соколова точно так же, как и предыдущий: с ожидания звонка от Гансова. Мобильный телефон, который следователь взял у оперов специально для связи с киллером, лежал на столе и мерно подмигивал зеленым светодиодом. Аппарат ожил в 10.30 утра.
— Здравствуй, Гришаня, рад тебя слышать, рад, что откликнулся на мою просьбу.
— Начальник, ты же знаешь, что погоняло у меня уже другое, ты уж не позорь профессионала, лады?
— Нет проблем, я наоборот думал тебя порадовать. Думал, ты молодость вспомнишь, понастальгируешь…
— Слушай, начальник, если ты меня таким фраерским образом засечь решил, то зря стараешься, я звоню со спутниковой трубы, она не ловится. И, кстати, минутка каждая стоит гораздо дороже, чем у тебя, так что может ближе к делу?
— К делу так к делу, Гришаня. Ты сейчас работаешь по одному парню. Причем, очень неудачно работаешь, слава Богу. У меня к тебе просьба, как к давнему, — Соколов сделал короткую паузу, — знакомому: оставь парня в покое. Это, понимаешь, моя личная просьба.
В трубке повисла тишина.
— Иваныч, ты меня с кем-то спутал. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я в последнее время часы ремонтирую. Не понимаю, откуда ты узнал, но у меня действительно проблема с последним заказом, никак не могу запчасти найти. Но, будь уверен, я его выполню, потому что не в моих правилах не выполнять работу, сделать которую я обещал.
— Гансов, поверь, тебе лучше оставить этот заказ. Еще тогда, пятнадцать лет назад, ты был на волоске, и мне стоило огромных трудов удержаться от соблазна намазать тебе лоб зеленкой[25]. Я тогда положился на Господа, пусть он рассудит, и ты остался жив. Ты ходишь по лезвию, Гансов, а Бог терпит. Он терпит и ждет твоего раскаяния. Одумайся, я просто уверен, что именно сейчас ты подошел к самой последней черте.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! — зашлась трубка нервным хохотом. — Бог, говоришь! Ты, что у нас, верующий?! Ну ты и лох! Да нет твоего Бога, нет! Это я тебе как профессионал в ремонте часов говорю!
— Гансов, давай заканчивать этот разговор. Ответь мне, ты бросишь последний заказ?
— Нет, мент, не брошу! Я эти часы в самые ближайшие дни отремонтирую!
Давно Соколову не было так плохо. Он очень надеялся на этот разговор, он был почти уверен в том, что Гансов согласится уважить его просьбу. Что же теперь делать? Скрепя сердце, он позвонил Денису.
Кипр
— Алло.
— Здравствуй Денис, ты сейчас свободен, мы можем поговорить? — Соколов на ходу пытался найти нужные слова.
— Что-то случилось?
— Я разговаривал с человеком, который два раза пытался тебя убить. Я очень надеялся уговорить его оставить тебя в покое. Он мне кое-чем обязан. Под «кое-чем» имеется в виду его поганая жизнь. Но благородные разбойники — это персонажи из сказки, увы. Киллера заклинило, он во что бы то ни стало хочет довести начатое до конца. Так что, Денис, тебе надо быть очень осторожным. И я сейчас же позвоню отцу, чтобы обсудить наши дальнейшие планы.
— Я все понял, Александр Иванович. Но в этот раз проблемы я буду решать сам.
— Что ты надумал?
— Пока ничего. Александр Иванович, я здесь один. И именно в этом моя сила. Чем меньше людей будет мне помогать, чем меньше я буду контактировать с кем-либо, тем сложнее будет меня отыскать. Так что не волнуйтесь, пора мне самому о себе позаботиться.
— Помоги тебе Господи, сынок! Береги себя и почаще звони.
Странно, но не могу сказать, чтобы это известие выбило меня из колеи, хотя холодок между лопатками еще остался. Оставаться в этом доме я, конечно, не могу. Я просто не усну здесь, да и подставлять гостеприимных хозяев мне совершенно не хотелось. План действий уже созрел в моей голове, и я не спеша ехал в сторону Лимассола.
Седой мужчина средних лет сидел в баре пятизвездочного отеля «Amathus» и пил пиво. Его взгляд был устремлен в огромное окно, за которым открывался чудесный вид на Средиземное море. Со стороны могло показаться, что человек погружен в приятные возвышенные мысли, но совсем другое творилось в душе Гансова: «Чертова страна, мерзкое пиво, мерзкий щенок, поганый мент! Сколько можно торчать в этой убогой стране, где даже в пятизвездочном отеле приходится пить отвратное местное бутылочное пиво! Куда же ты подевался, гаденыш!» Гансов использовал все возможные связи для поиска беглеца, но тот как сквозь землю провалился. Ситуация усугублялась тем, что парня искала и полиция Кипра, а значит, нельзя было использовать для поисков официальные каналы, дабы не привлечь к себе ненужного внимания. Киллера раздражало буквально все: и неторопливость киприотов, и очень высокие цены на их услуги: «Еще неделя поисков, и я начну работать себе в убыток», — не успокаивался Гришаня. «Здесь всё проблема, всё! В любой стране мира за деньги я могу достать себе все необходимое, только не здесь! Когда мне понадобилась, смешно сказать, ручная граната „Тип 73“ китайского производства, то мне предложили
