обеда, допрашивал посредника лично майор Ангелис. Молодой человек оказался крепким орешком, по- видимому, он очень боялся людей, на которых работал, но в конце концов разговорился. Он сообщил, что передал гранату человеку по кличке Гансов, описав его приметы. В конце из допрашиваемого удалось выжать марку и номер машины киллера. Это была явная удача. Если Гансов еще не покинул остров, то найти его будет несложно: все полицейские уже получили соответствующую ориентировку.
Тассос подъехал к дому уже в начале восьмого вечера, он медленно вел машину через городской паркинг к воротам на участке своего дома. Сегодня стоянка была заполнена машинами: это обычное явление, поскольку многочисленные русские верующие приезжают на службу в свой маленький храм. Машинально правая нога майора вдавила педаль тормоза в пол, и его машина встала как вкопанная. Полицейский не мог поверить своим глазам: справа от него был припаркован разыскиваемый джип предполагаемого киллера. Майор припарковал автомобиль невдалеке на свободном месте и связался с участком…
Голова Гансова горела нестерпимым огнем, руки тряслись, а по спине стекал холодный пот. Часы показывали почти 7.30, люди стали выходить из храма. «Щенка все нет. Но почему я решил, что он непременно сюда опять заявится? — подумал киллер. — Может, он был здесь в прошлое воскресенье в первый и в последний раз. Да, но для меня это пока единственная возможность найти его, придется караулить завтра с утра, ничего не поделаешь, но почему же так плохо?» Гришаня, превозмогая слабость, встал со скамейки и отправился к машине. Не доходя до Pajero пары метров, киллер нажал кнопку на брелоке, сработал центральный замок, и машина приветливо подмигнула поворотниками. Неожиданно дорогу преградил низкорослый мужчина. Судя по характерной смуглости лица, он был киприотом. На Гансова смотрели глаза мента!
— Пожалуйста, предъявите Ваши документы, — вежливо обратился незнакомец по-английски.
— Одну минуту, они у меня в машине, — физиономию киллера озарила приветливая улыбка. Он открыл водительскую дверь и наполовину скрылся в салоне, делая вид, что тянется к бардачку. Тем временем его правая рука незаметно извлекла «Беретту» из наплечной кобуры. Гансов спокойно вылез из салона и, встав к незнакомцу вплотную лицом к лицу, выстрелил дважды в грудь. Этого никто не услышал, поскольку пистолет убийцы был снабжен глушителем. Тело полицейского обмякло, и Гансов осторожно усадил полицейского, облокотив спиной о стоявшую рядом машину. Затем он запрыгнул в Pajero и, чуть не сбив двух прихожан, с визгом шин вылетел со стоянки. Выезжая на главную дорогу, ведущую к хайвэю, киллер разминулся с двумя полицейскими машинами, которые ехали в сторону храма. С замершим сердцем он уставился в зеркало заднего вида: сегодня удача отвернулась от него — полицейские машины, развернувшись и включив сирены, пустились в погоню.
Тассоса Ангелиса спасло чудо. Во внутреннем кармане пиджака лежал бумажник, в одном из отделений которого покоилась серебряная табличка с изображением ребенка. Он уже неделю возил ее с собой в надежде доехать до храма целителя Пантелеимона и разместить перед иконой святого в благодарность за чудесное исцеление любимой дочки. Мария три месяца назад тяжело заболела инфекционным менингитом. Врачи предсказывали самое худшее. Вот тогда они с женой и отправились в церковь, простояв перед иконой святого на коленях всю ночь. Наутро девочка была практически здорова, а врачи только разводили руками[27]. Толстый кожаный бумажник вместе с серебряной пластиной практически остановил пули. Полицейский потерял сознание лишь на несколько секунд. Придя в себя, он позвонил в участок и сообщил о случившемся.
Димитрис Димитриу сидел за рулем первой из двух преследовавших преступника полицейских машин. Две минуты назад по рации он получил информацию о том, что его лучший друг Тассос ранен преследуемым киллером. Было дано разрешение открывать огонь на поражение без предупреждения, но Димитрис понимал, что это крайняя мера: не его дело решать, кто будет жить, а кому пора умереть. Словно робот, вел он мощный «Toyota Land Cruiser», непрерывно сокращая расстояние до преследуемого Pajero. Киллер был не в себе: он постоянно делал непонятные и нелогичные маневры, пару раз чуть не перевернув автомобиль. Водитель явно не знал района города, в котором пытался оторваться от преследователей, но почему-то решил уходить переулками: его участь была решена. Примерно через 10 минут преследования Гансов заехал в тупик: дорогу ему преградил забор, которым было обнесено строящееся здание, сзади его плотно блокировали две полицейские машины. Водитель выскочил из машины и юркнул в дыру в заборе, оказавшись на стройплощадке. Димитрис, не обращая внимания на своих коллег, кинулся следом, уверенно держа в руке табельный револьвер. Гансов бежал на последнем дыхании: перед глазами все плыло, а голова горела нестерпимым огнем. Киллер запрыгнул на невысокое препятствие и, обернувшись, выпустил в преследователей несколько пуль. Димитрис выстрелил в ответ. Пуля попала Гришане в бедро, и он, охнув, медленно завалился навзничь. Торчащая со дна котлована арматура пронзила тело киллера насквозь. Гансов забился в агонии и замер, испустив какой-то непонятный леденящий рык. В момент смерти его взгляд затуманился, перед глазами возник образ темного длинного коридора, по которому он несся с огромной скоростью к яркому всепоглощающему свету. Наконец свет заполнил собою все пространство, а перед Гришаней возникло лицо встреченного месяц назад старца. Его пронзительные голубые глаза были печальны, могло даже показаться, что он плачет. «Я исправлюсь, я больше не буду, простите», — Гансов не слышал своих слов, но был уверен, что старец все понимает. В ответ он услышал:
— Поздно.
Трое полицейских стояли в оцепенении. Наконец Димитрис хриплым голосом произнес:
— Он умирал, словно бешеная собака…
Дальнейшее чтение Евангелия далось мне еще тяжелее: вот Господь в полном изнеможении дошел до Голгофы, где Его пригвоздили ко кресту. Эта казнь была самой позорной и самой лютой. Человек держался на четырех гвоздях в запястьях и ступнях. В изнеможении он повисал на руках, и тогда возникала асфиксия из-за перенапряжения мышц в районе груди — становилось нечем дышать, ему необходимо ослабить напряжение в районе плечевых суставов, и он, опираясь на пробитые гвоздями ноги и превозмогая нестерпимую боль, поднимался повыше. Дышать становилось легче, но боль в ногах нестерпима — человек опять повисает на руках. Такое движение продолжается до самой смерти, которая наступает очень не скоро — через несколько часов. Господь мучается на кресте, а стражники по жребию делят Его одежду: ничего не изменилось в мире, ничего! Вокруг стоят зеваки, они кричат Ему, чтобы явил чудо и сошел с креста. Всем интересно, забавно или просто любопытно. И только сердце Матери рвется на части от горя. Она здесь, Она рядом со Своим Сыном, как Она смогла все это перенести!?
Господь умирал три часа. Три часа над землей стояла тьма: умирал Тот, Кто создал этот мир: происходило немыслимое, необъяснимое, невероятное! И, наконец, произошло главное. То, ради чего Господь и пришел: Светлое Христово Воскресение! Господь Телом воскрес, оставив гроб пустым, а потом вернулся на землю уже обновленный телесно: жизнь победила смерть! Он опять пришел к Своим ученикам, чтобы Собою засвидетельствовать Истину. Истину того, что Он говорил и чему учил.
Время близилось к полуночи, закрыв Евангелие, я еще долго не мог уснуть, переживая прочитанное.
Москва
Александр Иванович Соколов тоже собирался провести этот субботний день в кругу семьи, но обстоятельства заставили его покинуть дом сразу после завтрака. Часы показывали полночь. Соколов смертельно устал, ощущая внутри холодную пустоту: сколько же можно выносить дальше соприкосновение с гнуснейшими человеческими пороками?! Как же может человек вот так, не моргнув глазом, предавать святое: дружбу, преданность, любовь…
Елену Силину увезли 5 минут назад. Ее руки были скованы наручниками, а заплаканные глаза смотрели колюче и зло. Лицо этой женщины было просто отвратительно, напоминая страшную злобную маску.
По началу же Елена показалась Соколову милой очаровательной молодой женщиной: она с приветливой улыбкой открыла дверь своего загородного дома.
— Добрый день, проходите, пожалуйста.
Соколов и старший опер Клюев вошли на большой и чисто убранный участок. Цель визита они уже
