По лезвию ножа, или в погоне за истиной

запишу ваши показания, а вы их потом подпишете? Это очень важно для дела.

— Нет, конечно, — удивительно, но взгляд Николая был по-прежнему благодушен. Казалось, что ничто в мире не могло омрачить его радости. — Делайте, как считаете нужным.

Священник принес ручку и пачку чистых листов, и следователь начал допрос. Они закончили достаточно быстро, Николай подписал свои показания, и, с улыбкой глядя на следователя, спросил:

— Вы меня теперь арестуете?

— За что же?! — удивился Соколов.

— Ну как же? Я же готовил убийство человека!

— Готовила убийство Силина, а вы склоняли ее к этой подготовке. Я не собираюсь вас брать под стражу на время следствия, а дальнейшую вашу судьбу решит суд. Думаю, что попасть за решетку вам не грозит. По крайней мере, можете рассчитывать на мою помощь, — следователь улыбнулся, — в рамках закона, разумеется. Николай, позвольте спросить вас еще об одном случае, вдруг вы в курсе?

— Пожалуйста, Александр Иванович, отвечу на любой ваш вопрос.

— Кстати, батюшка, вы не забыли дату, когда вас чуть не убили? — перевел следователь взгляд на священника.

— Как забыть… 27 апреля 1983 года это случилось. Это все вон с Колей и связано было.

— Как? — опешил следователь.

— Так вы, Александр Иванович, разве не удивились, что я ножик этот узнал?

— Удивился, но тут такие дела, что… Так что же произошло?

Священник рассказал свою часть истории, а Николай продолжил с того момента, как он оказался на платформе в Красницах в день инициации. Когда он дошел до обстоятельств получения ритуального ножа, Соколов сильно побледнел. Когда Николай закончил, Соколов уточнил:

— Как, ты говоришь, звали ту женщину, которую ритуально убили на Пасху?

— Елена, раба Божия Елена — так она себя назвала.

— Да уж… Вы, братия и отцы, сегодня моей смерти хотите. В нормальной жизни таких совпадений не бывает!

— Так то ж в нормальной, — улыбнулся отец Николай, — а мы в Церкви Христовой. Здесь чудеса происходят, как говорится, в рабочем порядке. Что случилось-то, Александр?

— Похоже, что я знаком с одним молодым человеком, который и есть сын ритуально убиенной мученицы Елены… — за столом возникла длинная пауза. Первым тишину нарушил Николай:

— Александр Иванович, батюшка, я подумал, может, мне подробно написать все обстоятельства гибели этой женщины? Это же, наверное, важно?

— Да, Николай, очень правильная мысль.

— Только можно мне это сделать наедине с самим собой?

— Да, конечно. Иди в свою комнату.

Священник и следователь, оставшись наедине, долго молчали, погруженные каждый в свои мысли. Тишину нарушил звонок мобильного телефона.

— Алло!

— Александр Иванович, здравствуйте! — раздался в трубке голос Дениса Заречина.

— Денис, здравствуй, рад тебя слышать! У меня для тебя очень радостные новости!

— Вы уже знаете?! — удивился Денис.

— О твоей маме? — уточнил удивленный Соколов.

— Да нет, киллера убили, того самого, что охотился за мной! А что вы узнали о моей маме? — спохватился Денис.

— Мама твоя на самом деле была замучена сатанистами в Пасхальную ночь.

— Господи, помилуй! — непроизвольно вырвалось у Заречина. — А откуда вы узнали?

— В соседней комнате сидит свидетель этого убийства и излагает все подробности на бумаге.

— Но кто он?

— Денис, давай все подробности при встрече, хорошо?

— Думаю, что тебе пора возвращаться. Я нашел девушку, у которой ты тогда ночевал. Она подтвердила твое алиби. Порядка ради надо провести очную ставку, чтобы она тебя признала и все подтвердила, тогда и закроем уголовное дело в отношении тебя.

— Александр Иванович, а можно как-то избежать этой очной ставки? — кровь прилила к щекам Дениса.

— А что случилось? — удивился следователь.

— Да я, свинья пьяная, тогда, кажется, пытался приставать к ней в машине, да и рвало меня… Короче, стыдно мне очень…

— Детский сад, честное слово! — в сердцах воскликнул Соколов. — Тебе с ней что, детей крестить? Ну встретились, ну опознали, подписали бумажки и разбежались. Ты, дважды от смерти спасенный, вообще — о чем думаешь? Не стыдно?

— Стыдно, Александр Иванович, говорю же стыдно, перед девушкой той… Ну ладно, договорились. Возьму билеты на ближайший рейс и прилечу.

— Прилетай, прилетай, беглец от правосудия!

— Да, Александр Иванович, меня же можно поздравить! Я сегодня первый раз в жизни причастился!

— Да ты что?! — искренне изумился следователь. — Поздравляю, Денис, от всей души!

— Спасибо, до свидания.

— До свидания.

— Слава Богу, — пробормотал Соколов и объяснил священнику кратко историю Дениса Заречина.

— Да-а-а-а… Сегодня особый праздник на Небесах, — улыбнулся священник.

* * *

Изливая на бумагу воспоминания о том чудовищном жертвоприношении, я был искренне рад за женщину по имени Елена. Я преклонялся перед ее силой и верой. Она отдала Богу всю себя без остатка. Вот это и есть образец настоящей любви, той Любви, которую и показал Господь Иисус Христос: Любви до самой смерти! Закончив писать, я не мог остановить свои мысли. Вспомнился Господь, молящийся в Гефсиманском саду до кровавого пота. Он принимает на Себя грехи людей, Он принял на Себя и мои грехи! И ради прощения этих грехов Он страдает на Кресте под издевательства бездушных зрителей.

— Господи, как облегчить Твои страдания! Как стать их соучастником!

Я понимал, что мученическая смерть — это не наказание, а награда для искренне верующего человека. Награда, которой я недостоин. Но мне очень захотелось именно так доказать Богу свою любовь. Я, конечно, не чувствовал в себе для этого сил, но был уверен в том, что Господь мне поможет.

Утерев руками слезы, я бросил взгляд в окно и увидел… Варгота. Он смотрел прямо на меня сквозь оконное стекло. Его лицо было перекошено злобой, он сильно сдал за последние дни: мятая одежда, всклокоченные волосы и глаза… Эти глаза пылали злобой. Таких глаз у бывшего наставника я не видел ни разу. Решение пришло само собой.

— Господи, в Твои руки отдаю себя. Ты видишь мое сердце, Ты знаешь мои мысли, Тебе решать, что делать со мной, я полностью полагаюсь на Твою волю и делаю то, что мне кажется правильным в этот момент, а Ты направь меня и убереги от неверного шага, — мои мысли были четкими и ясными, я был совершенно спокоен. — Господи, я хочу сам ответить за то, что совершил, я не хочу, чтобы из-за меня страдали невиновные, как в прошлый раз, я не хочу больше подставлять под удар замечательного священника Николая. С Богом!

Я перекрестился, накинул на плечи куртку, которую дал мне батюшка, и на цыпочках вышел на улицу, прикрыв за собой входную дверь.

Варгот стоял перед домом священника и ждал, так велел ему новый Наставник. Тот самый наставник, из-за которого Варгот так завидовал Зергосу, завидовал с того самого дня, когда недавно инициированный