Сияние

нужен я? Иначе быть не может. Потому что… – Почему? Ему следовало знать, но Джек вдруг обнаружил, что не знает. Ах, как кружилась его бедная голова!

– Фу, какая собака! – громко говорил Дервент, контрапунктом к смеху. – Плохая собака, надула на пол лужу!

– Вы, конечно, знаете, – сказал Грейди, доверительно склоняясь к Джеку над тележкой, – что ваш сын пытался привлечь сюда сторону извне. У вашего мальчика огромный талант – управляющий мог бы использовать его на дальнейшее процветание «Оверлука», еще больше… ну, скажем, обогатить его? Но ваш сын пытается применить этот самый талант против нас. И делает это намеренно, мистер Торранс, сэр. Намеренно.

– Сторону извне? – тупо спросил Джек.

Грейди кивнул.

– Кого?

– Ниггера, – сказал Грейди. – Черномазого повара.

– Холлоранна?

– Да, сэр, по-моему, его зовут так.

За очередным взрывом смеха последовал ноющий протестующий голос Роджера, который что-то говорил.

– Да! Да! Да! – нараспев затянул Дервент. Его окружение подхватило, но не успел Джек расслышать, чего они теперь хотели от Роджера, как музыканты снова заиграли – мелодию «Такседо джанкшн», в которой было много сочного саксофона, но не очень много «соул».

(«соул»? «соул» еще даже не придумали, или придумали?)

(ниггер… черномазый повар…)

Джек открыл рот, собираясь заговорить и не зная, что может получиться. Вышло вот что:

– Мне сказали, вы не получили высшего образования. Однако, вы говорите не как необразованный человек.

– Я действительно очень рано завершил организованное образование, сэр. Но управляющий заботится о своих служащих. Он считает, что это себя оправдывает. Образование всегда оправдывает себя, вы согласны, сэр?

– Да, – изумленно сказал Джек.

– Вы, например, выказали сильную заинтересованность в том, чтобы побольше узнать об отеле «Оверлук». Очень мудро с вашей стороны, сэр. Очень благородно. В подвале был оставлен известный альбом – чтобы вы нашли его…

– Кем? – быстро спросил Джек.

– Конечно, управляющим. Если пожелаете, в ваше распоряжение можно предоставить и иные материалы определенного рода…

– Желаю. Очень сильно. – Джек попытался справиться с жаром в голосе и самым жалким образом потерпел поражение.

– Да, вы настоящий ученый, – сказал Грейди. – Не бросаете тему, пока та не исчерпается. Истощаете все источники. – Нагнув низколобую голову, он оттянул лацкан белой куртки и костяшками пальцев стер невидимое Джеку пятнышко грязи. – И потом, управляющий никак не ограничивает свою щедрость, – продолжал Грейди. – Никоим образом. Взгляните на меня – бросил школу в десятом классе. Подумайте, насколько вы сами могли бы продвинуться в организационной структуре «Оверлука». Возможно… в свое время… на самый верх.

– В самом деле? – прошептал Джек.

– Но ведь на самом деле это решать вашему сыну, верно? – спросил Грейди, приподняв брови. Деликатный жест странным образом сочетался с ними: брови были мохнатыми и создавали впечатление свирепости.

– Это решать Дэнни? – Джек нахмурился, глядя на Грейди. – Конечно, нет. Нет. Я не позволю своему сыну принимать решения, касающиеся моей карьеры. Еще не хватало. За кого вы меня принимаете?

– За преданного человека, – тепло сказал Грейди. – Возможно, я плохо выразился, сэр. Давайте скажем так: ваше будущее здесь зависит от того, как вы решите поступить относительно своенравного сына.

– Свои решения я принимаю сам, – прошептал Джек.

– Но вам придется разобраться с мальчиком.

– Разберусь.

– Решительно.

– Решительно.

– Мужчина, не умеющий справиться с собственной семьей, представляет очень небольшой интерес для нашего управляющего. Если человек не в состоянии направлять жену и сына, вряд ли можно ожидать от него, что он сумеет выбрать правильный путь для себя – не говоря уже о том, чтобы принять на себя ответственный пост в столь значительной операции. Он…

– Я же сказал, что приструню его! – выкрикнул Джек, неожиданно впадая в ярость.

Только что закончилась «Такседо джанкшн», а новая мелодия еще не начиналась. Крик попал точнехонько в паузу и разговоры за спиной Джека внезапно прекратились. Его вдруг бросило в жар. Он положительно уверился, что все до единого не сводят с него глаз. Они покончили с Роджером и теперь примутся за него. Кувырнись. Служи. Умри. Если будешь играть с нами мы тоже поиграем с тобой. Ответственный пост. Они хотят, чтобы он принес в жертву своего сына.

(а теперь он повсюду таскается за Гэрри и виляет хвостиком…)

(кувырнись, умри, отдай сына назаклание)

– Пожалуйста, сюда, сэр, – говорил Грейди. – Кое-что, что может вас заинтересовать.

Разговор потек снова, он делался то громче, то тише, у него был свой ритм, он то вплетался в музыку, то выбивался из нее. Играли свинговую вариацию «Тикет ту райд» Леннона и Маккарти.

(слыхал я и лучше – в супермаркете, из громкоговорителя)

Джек идиотски хихикнул. Опустив взгляд к левой руке, он увидел, что там еще один полупустой бокал. И осушил его одним большим глотком.

Теперь он стоял перед каминной полкой, ноги согревал разожженный в камине потрескивающий огонь.

(огонь?.. в августе?.. да… и нет… время стало единым)

Между двумя слониками из слоновой кости стояли часы под стеклянным колпаком. Стрелки показывали без одной минуты полночь. Он затуманенными глазами уставился на них. Что, Грейди хотел показать ему вот это? Он повернулся, чтобы спросить, но Грейди его уже покинул.

Наполовину отыграв «Тикет ту райд», музыканты завершили мелодию медью фанфар.

– Пришло время! – объявил Горас Дервент. – Полночь! Маски долой! Маски долой!

Он снова попытался обернуться, чтобы увидеть, какие известные лица окажутся под глянцем и красками масок, но оцепенел, не в силах отвести глаз от часов – их стрелки сошлись, указывая вертикально вверх. Гости продолжали скандировать:

– Маски долой!

Часы начали деликатно вызванивать полночь. Вдоль стального рельса под циферблатом навстречу друг другу поехали две фигурки – одна справа, другая слева. Джек смотрел, позабыв, что снимаются маски. Часы зажужжали. Зубцы повернулись, сцепились; тепло поблескивала латунь. Балансир исправно ходил из стороны в сторону.

Одна из фигурок изображала поднявшегося на цыпочки мужчину, в руках у него было зажато что-то наподобие крошечной клюшки для гольфа. Вторая – маленького мальчика, одетого в бумажный колпачок школьника-лодыря. Поблескивающие куколки были выполнены фантастически точно. Спереди на тулье бумажной шапочки малыша Джек прочел надпись: ДУРАК.

Фигурки скользнули на противоположные концы стальной палочки-оси. Откуда-то безостановочно неслись звенящие ноты вальса Штрауса. В голове Джека в такт мелодии закрутились слова бредовой рекламной песенки: «корм для собак… гав-гав-гав-гав… корм для собак…»