— Не хотел бы я быть тобой, — ответил лысый без тени улыбки, но тоже вскинул свободную руку. Они миновали знак «СТОП» и перешли на противоположную сторону, как предположил Клай, Салем-стрит, когда лысый крикнул вслед: — Эй, красавчик!
Оба, Клай и Том, обернулись, потом посмотрели другу на друга, их губы разошлись в непроизвольной улыбке.
Лысый с бочонком превратился в темный силуэт на поднимающемся к шоссе пандусе. Он мог бы быть и пещерным человеком с дубинкой на плече.
— Где теперь эти психи? — спросил лысый. — Вы же не скажете, что они все передохли, так? Потому что я в это ни хрена не поверю.
— Это очень хороший вопрос, — ответил Клай.
— Ты прав, твою мать, очень хороший. Береги эту маленькую булочку, — и, не дожидаясь ответа, мужчина, который победил в битве за бочонок пива, повернулся и растворился в темноте.
6
— Вот он, — сказал Том десятью минутами позже, и луна вдруг выскользнула из-за дыма и облаков, которые скрывали ее последний час или около того, словно этот коротышка в очках и с усиками дал команду небесному осветителю. Ее лучи, теперь серебристые, а не болезненно-оранжевые и ужасные, осветили дом, темно-синий, зеленый, а может, и серый. Без уличных фонарей определить цвет не представлялось возможным. Одно Клай мог сказать наверняка: дом ухоженный и симпатичный, хотя, возможно, и не такой большой, каким виделся с первого взгляда. Такому оптическому обману, конечно же, способствовал лунный свет, но еще больше — ступени, которые поднимались от аккуратно подстриженной лужайки к единственному на улице крыльцу с колоннами. Слева над крышей высилась сложенная из плитняка труба. Поверх крыльца на улицу смотрело слуховое окно.
— Том, он прекрасен. — Голос Алисы звучал слишком уж надрывно. Клай решил, что причина — крайняя усталость и близость к истерике. Сам-то он не считал дом прекрасным, но, безусловно, выглядел он как дом человека, у которого есть как сотовый телефон, так и все прочие прибамбасы двадцать первого века. Точно так же выглядели и остальные дома этой части Салем-стрит, и Клай сомневался, что многие из их обитателей разделили фантастическую удачу Тома. Он нервно огляделся. Все дома стояли темными — электричество отключилось… и, возможно, пустовали, да только он чувствовал следящие за ними глаза.
Глаза безумцев? Мобилопсихов? Он подумал о женщине во «властном костюме» и фее Светлой; о психе в серых брюках и рубашке с галстуком, превратившимся в лохмотья; о мужчине в деловом костюме, который откусил собаке ухо. Подумал о голом бегуне, протыкающем воздух автомобильными антеннами. Нет, слежка в арсенал мобилопсихов не входила. Они просто бросались на тебя. Но если в этих домах прятались нормальные люди… хотя бы в некоторых… куда тогда подевались мобилопсихи?
Этого Клай не знал.
— Не знаю, считаю ли я его прекрасным, — ответил Том, — но он стоит, где стоял, и мне этого достаточно. Я уже смирился с тем, что, придя сюда, мы найдем дымящееся пожарище. — Он сунул руку в карман и достал брелок с несколькими ключами. — Добро пожаловать, будьте как дома и все такое.
Оки двинулись по дорожке, но не прошли и десяти шагов, как Алиса крикнула: «Подождите!»
Клай развертелся, ощущая как тревогу, так и крайнее утомление. Похоже, начал понимать, что чувствуют солдаты, которым приходится сражаться, не зная отдыха. Даже его адреналин, и тот начал уставать. Но позади никого не было, ни мобилопсихов, ни лысого мужчины с кровью па щеке, текущей из надорванного уха, ни даже пожилой толстухи, вещающей об Апокалипсисе. Только Алиса, опустившаяся на одно колено в том месте, где дорожка, ведущая к дом Тома, отходила от тротуара.
— Что там, сладенькая? — спросил Том.
Она выпрямилась, и Клай увидел, что она держит в руке очень маленькую кроссовку.
— Это «беби найк»[42], — ответила она. — У тебя…
Том покачал головой.
— Я живу один. Если не считать Рафа. Он думает, что он — король, но на самом деле всего лишь кот.
— Тогда кто оставил се? — Взгляд полных удивления, усталых глаз переместился е Тома на Клая.
Клай пожал плечами.
— Кто знает, Алиса. Можешь смело ее выбрасывать.
Но Клай знал, что кроссовку она не выбросит. И это ощущение deja vu[43] более всего дезориентировало его. Она по-прежнему держала кроссовку в руке, прижимая к груди, когда поднялась на крыльцо и встала позади Тома, который в темноте медленно перебирал ключи в поисках нужного.
7
Том наклонился, и Раф, или Рафер, сокращения от Рафаэля, прыгнул ему на руки, громко мурлыкая и вытягивая шею, чтобы обнюхать тщательно подстриженные усы Тома.
— Да, мне тоже недоставало тебя, — сказал Том. — Ты прощен, можешь мне поверить. — С Рафером на руках он вошел в дом, поглаживая его по голове. Алиса — за ним. Клай переступил порог последним, закрыл дверь, запер, заблокировал замок и лишь после этого догнал остальных.
— Следуйте за мной на кухню, — сказал Том, убедившись, что все в сборе. В доме стоял приятный запах ноли-роли для мебели и, как подумал Клай, кожи — запах, ассоциирующийся с мужчинами, которые живут размеренной жизнью, и совсем не обязательно, чтобы среди составляющих этой жизни были женщины. — Вторая дверь направо. Держитесь ближе ко мне. Коридор широкий, на полу ничего пет, но с обеих сторон столики, а здесь темно, как у негра в шляпе. Сами видите.
— Образно говоря, — вставил Клай.
— Ха-ха.
— Электрические фонарики у тебя есть? — спросил Клай.
— И фонарики, и лампа Коулмана[44], которая еще лучше, но сначала давайте доберемся до кухни.
Они двинулись по коридору, Алиса шагала между двух мужчин. Клай слышал ее учащенное дыхание. Она старалась сохранить хладнокровие в незнакомом месте, но давалось ей это с трудом. Черт, и ему было нелегко. Темнота не позволяла сориентироваться. Даже толика света очень бы помогла, но…
Коленом он ткнулся в один из столов, упомянутых Томом, и что-то на нем задребезжало, готовое разбиться. Клай зажал нервы в кулак, готовясь к грохоту и крику Алисы. В том, что она закричит, сомнений у него не было. Потом задребезжавшая штуковина, ваза или какая-то безделушка, решила, что ей еще рано превращаться в груду осколков, и осталась на месте. Однако они шли очень долго, прежде чем Том подал голос: «Все здесь? Берем вправо».
В кухне было практически так же темно, как и в коридоре, и Клай успел подумать о том, чего ему здесь недоставало, а Тому, должно быть, недоставало еще больше: зеленого свечения электронных часов на микроволновой печи, мягкого гудения холодильника, возможно, света в соседском доме, попадающего на кухню через окно над раковиной и оставляющего блики на кране.
— Вот стол, — раздался в темноте голос Тома. — Алиса, сейчас я возьму тебя за руку. Это стул, чувствуешь? Уж извините, если я говорю так, будто мы играем в страну слепых.
— Все нор… — начала она и тут же вскрикнула, заставив Клая подпрыгнуть. Рука легла на рукоятку его ножа (теперь он считал нож своим), прежде чем он успел осознать, что взялся за нож.
— Что такое? — резко спросил Том. —
— Ничего, — ответила она. — Просто… ничего. Кот. Его хвост… по моей ноге.
— Ох. Извини.
— Все нормально. Так глупо, — добавила она с таким презрением к себе, что Клай поморщился.
— Перестань, Алиса. Не ругай себя. Просто в офисе выдался тяжелый денек.
—
