похожий на хлопок в ладоши, и в нос ударил будоражащий запах кордита. Проводник разлетелся вдребезги, но лилово-белой вспышки от тока высокого напряжения не последовало. Мусорщик улыбнулся.
Напевая, он подошел к воротам и осмотрел их. Как и дверь в караульном помещении, они не были заперты. Он приоткрыл их чуть-чуть, а потом застыл на месте. Здесь под асфальтом была заложена мина. Он не понимал, откуда ему это известно, но он знал. Она могла быть заряжена, а могла и нет.
Он вернулся к вездеходу, врубил передачу и повел его прямо на заградительные барьеры. Они разлетелись с громким-скрежетом и треском, и большие колеса вездехода проехали по обломкам. Раскаленное солнце пустыни садилось. Странные-глаза Мусорщика весело сверкали. Перед воротами он вылез из вездехода и снова врубил передачу. Пустая машина покатилась вперед в настежь распахнутые ворота. Мусорщик нырнул в караульное помещение.
Он зажмурил глаза, но взрыва не последовало. Это было хорошо; здесь действительно все было как следует перекрыто. Их
Тем временем его вездеход мирно катился к сборному железному строению. Мусорщик потрусил за ним на территорию базы и нагнал его как раз в тот момент, когда тот въехал в пролет, который, судя по указателю, считался здесь Иллинойс-стрит. Он снова поставил рычаг на «нейтралку», и вездеход остановился. Он забрался внутрь, развернулся и подъехал к фасаду железного строения.
Это был барак. Из его затененного нутра доносился тот же запах смеси сахара с корицей. Около двадцати солдат валялось среди примерно пятидесяти коек. Мусорщик поплелся по проходу между рядами коек, сам не зная, куда направляется. Тут не было ничего интересного для него, не так ли? Эти люди когда- то служили своего рода оружием, но их нейтрализовал грипп.
Но в самой задней части здания его кое-что заинтересовало. Плакат. Он подошел ближе, чтобы прочесть, что там написано. Стояла чудовищная жара, от которой у него распухла голова, в ней словно стучали молоты. Но, встав перед плакатом, он начал улыбаться. Да, это было здесь. Где-то на этой базе находилось то, что он искал.
На плакате был нарисован человечек, как из мультиков, стоящий под нарисованным душем. Он усердно намыливал свои нарисованные гениталии; почти все они были покрыты нарисованными пузырьками. Надпись внизу гласила: ЗАПОМНИТЕ! В ВАШИХ ЖЕ ИНТЕРЕСАХ ПРИНИМАТЬ ДУШ КАЖДЫЙ ДЕНЬ!
А под этим была нарисована черно-желтая эмблема — три треугольника остриями вниз.
Символ радиации.
Мусорщик рассмеялся как ребенок и захлопал в ладоши в мертвой тишине помещения.
Глава 69
Уитни Хорган нашел Ллойда в его комнате, лежавшим на большой круглой кровати, которую он еще совсем недавно делил с Дайной Джургенз. На голой груди у него стоял большой стакан джина с тоником. Он печально уставился на свое отражение в зеркале над головой.
— Заходи, — сказал он, увидав Уитни. — Ради бога, без церемоний. Можешь не стучаться, паскуда. — Последнее слово прозвучало как
— Ты надрался, Ллойд? — осторожно спросил Уитни.
— He-а. Не совсем. Но стараюсь.
—
— Кто? Бесстрашный Вождь? — Ллойд сел. — Где-то здесь бродит. Полночный Бродяга. — Он рассмеялся и снова лег.
— Ты следи за тем, что болтаешь, — тихим голосом произнес Уитни. — Тебе ведь известно, что не стоит накачиваться крепкой дрянью, когда он…
— Ты прав, — кивнул Ллойд. — У стен есть уши. У ё…х стен есть уши. Слышал когда-нибудь такую поговорку?
— Да, пару раз приходилось. Здесь так оно и есть, Ллойд.
— Еще бы. — Ллойд вдруг резко сел и швырнул стакан — через всю комнату. Стакан разбился. — А это для уборщика, верно, Уитни?
— С тобой все в порядке, Ллойд?
— Все нормально. Хочешь джина с тоником?
Уитни секунду колебался.
— He-а. Не люблю без лайма.
— Эй, только, ради Бога, не говори «нет» из-за этого! У меня
— А он по вкусу как лайм?
— Конечно, — мрачно буркнул Ллойд. — А какой,
— Ну… ладно.
— Выпьем у окошка и полюбуемся открывающимся из него видом.
— Нет, — хрипло и резко выдавил Уитни. Ллойд остановился на пути к бару, лицо его неожиданно побледнело. Он посмотрел на Уитни, и на мгновение их взгляды пересеклись.
— Ага, ладно, — сказал Ллойд. — Прости, парень. Поганая шутка.
— Все нормально.
Но все не было нормально, и они оба знали это. Женщина, которую Флагг представил как свою невесту, вчера совершила прыжок с высоты. Ллойд помнил, как Главный Козырь говорил, что Дайна не сумеет прыгнуть с балкона, потому что окна здесь не открываются. Но в отеле был солярий. Должно быть, тут полагали, что никто из
Он приготовил для Уитни джин с тоником, и они некоторое время сидели и пили молча. Снаружи садилось солнце, небо было все в красных отблесках. Наконец Уитни произнес тихим, едва слышным голосом:
— Ты думаешь, она и вправду бросилась сама?
— Какая разница? — пожал плечами Ллойд. — Конечно. Я думаю, сама. А ты не бросился бы, если бы вышел замуж за
Уитни заглянул в свой стакан и с некоторым удивлением увидел, что действительно допил. Он протянул его Ллойду, и тот понес его к бару. Ллойд наливал джин щедрой рукой, ну Уитни уже приятно кружилась голова.
Снова они некоторое время пили молча, глядя на закат.
— Что слышно про этого парня Каллена? — в конце концов спросил Уитни.
— Ничего. Полный ноль. Зеро. Я ничего не слышу. Барри ничего не слышит. Ничего с шоссе 40, с шоссе 30, с шоссе 2 и 74, и с I–15. Ничего с объездных дорог. Все они перекрыты, и везде пусто. Он где-то в пустыне, и, если он будет идти ночами и сумеет все время двигаться на восток, он проскользнет. Да и как бы там ни было, какое это имеет значение? Что он сможет им сообщить?
— Я не знаю.
— Я тоже. Пускай себе идет, вот что я скажу.
Уитни стало не по себе. Ллойд снова подошел на опасно близкое расстояние к критике в адрес шефа. Он еще больше опьянел и был этому рад. Возможно, скоро он наберется смелости сказать то, зачем пришел.
— Я тебе скажу кое-что, — выговорил Ллойд, наклоняясь к нему. — Он теряет очки. Слышал когда- нибудь такую ё…ю поговорку? Пошла восьмая подача, и он теряет очки, а в стойле не осталось никого, в- рот-их-мать, чтобы переломить счет.
— Ллойд, я…
