– Четырнадцать литров! – четко отрапортовал Телепень. И вдруг зачастил:
– Четырнадцать… тринадцать… двенадцать с половиной…
– Что-о-о?!
– Капитан его допивает. Прямо сейчас. Одиннадцать… десять…
– Ясно. Экстренный разогрев отменяется до возвращения на базу. Все на поиски дублирующей системы слежения! Обер-сержант! Размораживайте ваших людей! Надеюсь, им пиво не потребуется?!
– …Докладывает рядовой Гигер! Вскрыто сто сорок семь с четвертью погонных метров вентиляционных тоннелей! Перерезано восемь коммуникаций неясного назначения…
– Проц горелый! – тихо ругнулся Телепень. – Еще одна камера сдохла!
– …центр-нелегал системы слежения не обнаружен.
– Телепень, как меня слышно?
– Хреново, обер-сержант.
– А видно?
– Как слышно. Плюнь на объектив и протри рукавом. Ага, так лучше. Тоннель N 004-бис, шестой ярус.
– Какое помещение находится за стеной?
– Прямо – двиг-отсек. Левее – трюм, вторая грузо-палуба. Ты в ней стрельбища учредил.
– Паленым воняет…
– Дай изображение! Герцы-угодники! Чем это стенку раскурочили?!
– Мной, – Небейбаба был смущен, что с ним в жизни случалось трижды. И первые два раза он вспоминать не любил. – Я земляку полевой денатуратор показывал. Гений Человечества и все такое…
– Ну ты снайпер, Вася! Весь центр-нелегал, не глядя – всмятку! С первого залпа!
– Отставить зубоскальство! – вмешалась есаул О'Райли. – Львов-Сердечный в курсе наших планов. Приказываю думать: откуда?
– Он мог подключиться к сети напрямую…
– Здесь что-то торчит… – подал на параллельном канале голос Альеносхромп, чувствовавший себя в канализации шхуны, как дома.
Телепень умолк и вдруг завопил:
– Вижу! Ура шпионам! Вася, подкинь брату по недоразумению своих мобилов – пусть лезут в нужник и переключают 'что-то' на меня!
– Раскомандовался, железяка! – возмутился Небейбаба.
– Разговорчики, обер-сержант! Выполнять! Рядовой Телепень, произвожу вас в капралы! А если Небейбаба не угомонится, разжалую его в ефрейторы! Место общего сбора – центро-пост. Пупсик, одна цырла здесь, другая – там!
– Тысяча парсеков чертей!
Пьяная слеза, выкатившись из левого глаза Стриммера, едва не закатилась в правый, ибо в данный момент голова капитана находилась в горизонтальном положении, подпертая капитанской же суровой дланью.
– Двадцать восемь лет в космосе! Одиннадцать – капитан! Из них семь – на этой лоханке! Взлет-виски- коньяк-пиво-гиберсон-посадка!.. взлет-виски… И какой-то солдафон! Налей еще…
Расчувствовавшийся стюард-андроид, на миг прервав тайский эрос-массаж крутой холки Стриммера, с готовностью наполнил коньяком опустевшую рюмку.
– На моем мостике! В моей фуражке! Нет, ты понимаешь?!
– Только я вас и понимаю, сэр. Для меня вы единственный капитан на свете!
– Дай я тебя поцелую! Ты, один ты…
– А ваш гадкий и вульгарный обидчик пойдет под трибунал!
– Поползет! На карачках! И я буду пинать его в…
Объект грядущего пинания остался загадкой, потому что ожил рупор блиц-связи:
– Капитан Стриммер! Говорит есаул О'Райли. Ждем вас в рубке!
– А-а-а, запрыгали! – демонический хохот сотряс пепельницу, превратив ее в вулкан. Тускло сверкнул на лацкане знак 'Заслуженный налетчик' с указанными внизу часами налета. – Старый кэп борозды не портит! Помоги мне встать, друг мой…
Когда Стриммер, поддерживаемый стюардом за талию, воздвигся в дверях центро-поста, 'Железная Брунгильда' с порога протянула ему стакан.
– Выпейте, сэр, вам станет лучше.
– Но мне и так хорошо! – искренне удивился капитан. – Кроме того, от водки после коньяка лучше не становится. Это знает всякий курсант…
Не договорив, он уставился на потолок, где Альеносхромп Ублажитель-IV ловко выкусывал 'жучков',
