вестника. Амфитрион набычился, плотнее прижал локти к бокам, и шага не сбавил. Вскоре каменистая тропа кончилась. Под ногами смачно зачавкала грязь, мигом налипнув на ноги. Словно по таланту свинца к каждой подвесили. Так бегуны упражняются: прицепят к икрам по грозди булыжников — и давай круги по стадиону наворачивать. А потом тяжести сбросят — и ка-ак рванут!
Бег с отягощениями Амфитриона не привлекал. Добравшись до склона, густо покрытого травой, он тщательно счистил грязь. На траве сандалии отчаянно скользили — мальчик пару раз упал — зато оставались чистыми. Взобравшись на верхушку холма, он огляделся. Зимний пейзаж источал уныние. Низкорослые буки тянулись голыми ветвями к тучам. Небо в ответ брезгливо сплевывало: кыш, мелочь! Трава пожухла, краски поблекли. Серость, тусклая охра; редкие пятна зелени не радовали глаз. Мрачен был сумрак хвои, ростки ирисов — бледные, больные — напоминали червей, сдуру выбравшихся из-под земли.
И что дедушка здесь забыл?!
Местность Амфитрион знал, как собственную ладонь. Летом детвора успевала облазить окрестности Тиринфа вдоль и поперек. Мальчик прикинул, куда бы он сам пошел на месте деда — и решительно двинулся в выбранном направлении. Искать Персея по следам он даже не пытался: знал, что следопыт из него, как из сучка копье. Опять на ум пришел Кефал. Тот бы мигом дедушку нашел! Ничего, справимся. Скучно Персею в Тиринфе — вот он и раскис землей под дождем. Ни тебе войны, ни тебе подвигов. Решать споры землепашцев с пастухами — велик ли интерес? Вот когда он с Дионисом воевал… Мальчик остановился, припоминая. Вакханки в горах, Горгоны… Они с Кефалом из Аргоса убежали — дедушку предупредить. Потом еще состязания устроили — в честь… В честь чего? Память отказывала. Ну так и времени сколько прошло! Это ж когда случилось! Года два назад. Или три. Он, Амфитрион, тогда еще маленький был… Нет, состязания — это позже. Когда дедушка с Дионисом помирился. Точно, в честь этого состязания и устроили! И Кефал их выиграл, — уверился Амфитрион, спеша дальше.
Вот дедушка узнает, что сюда едет Пелопс — сразу прежним станет! Это ж он от скуки — а какая скука, если война на носу! При мысли о войне мальчик криво усмехнулся. Он ни на миг не задумался, что война никому не нужна. Ни отцу с матерью, которая приходится Пелопсу дочерью, ни дяде Сфенелу, ни простым тиринфянам. Да и отважится ли Пелопс Проклятый бросить вызов Персею Убийце Горгоны? В Тартар доводы рассудка! Война была нужна ему, Амфитриону.
Ради дедушки.
Песню он услышал издалека. Амфитрион двинулся на звук, продираясь сквозь заросли мирта. С благоухающих ветвей сыпались капли, насквозь промочив хламиду. Казалось, он очутился в другом мире — вокруг царила ароматная зелень, ковер опавшей листвы упруго пружинил под ногами. Песня слышалась все ближе, уже можно было разобрать слова:
Впереди замаячил просвет. Амфитрион ринулся туда, не разбирая дороги — и совершенно зря. Воспользовавшись его оплошностью, зловредный корень обвил сандалию, земля резво крутнулась, и, проломив кусты, мальчик кубарем выкатился на поляну.
Прямиком под ноги дедушке.
На голову Амфитриону плеснуло липким. Щекотная влага потекла по лицу. Утершись, он в ужасе уставился на свою ладонь. Кровь? Дедушка ранен?! В ноздри ударил хмельной запах — отрезвляя, как ни странно.
Не кровь — вино.
— Радуйся…
— Вот так встреча! — Персей с сожалением изучал опустевший кубок. — Я же просил: в чашу! В чашу, а не из чаши, отрок ты буйный! Ладно, у меня еще осталось…
И направился к косматому меху, валявшемуся в трех шагах.
— Дедушка! К нам Пелопс едет!
— Отлично! — возликовал Персей. — Устроим пир!
И завершил хриплым басом:
— Дедушка! Да послушай же!
— Гости — к счастью. Гость благословен моим отцом…
Вино, надрывно булькая, полилось из меха — частью в кубок, частью на землю. Персея данное обстоятельство нисколько не расстроило. Не осталось в мире событий, способных испортить настроение Убийце Горгоны. Упади небо на землю, вторгнись в Арголиду рать беспощадных врагов — сын Златого Дождя и глазом не моргнет.
— Он не на пир едет! Он хочет Тиринф захватить!
— Ну да?
— И всю Арголиду!
— Кто?
— Пелопс!
— Думаешь?
Персей с сомнением прищурился. Качнулся, снова пролив вино; с трудом восстановил равновесие.
— Да! И папа так думает, и Сфенел…
— Надо же…
Дед припал к кубку.
— Не пей больше! Не надо! Пожалуйста!
Амфитрион чуть не плакал.
— Почему? — изумился Персей.
— Ты что, весь разум пропил?! Война будет! Ты ведь не отдашь ему Тиринф? Надо войско собирать, людей вооружать!
Почудилось: это он, Амфитрион, Имеющий-Два-Выхода — герой, умудренный годами — разговаривает с внуком-дурачком. Пытается втолковать, достучаться; а если понадобится — заменить внука собой, вытесняя глупую, не готовую сражаться душу…
— Какая там война! — махнул рукой Персей, далекий от земных забот. — Приедет Пелопс, мы с ним сядем, выпьем…
На лицо его набежала тень, творя чудо. Персей стал прежним угрюмцем, скорым на расправу. Тень дрожала, желая навсегда вернуть былой облик Убийце Горгоны — но век теней краток, и силы на исходе.
— Если, конечно, он успеет…
