голубовато-серой черепицей. На фронтоне в центре — маленькое чердачное окошко мансарды; прямо над ним белый, некрашеного дерева флагшток не больше метра высотой без флага. Джи никогда не видел, чтобы на этом флагштоке поднимали флаг.
Слева от дома стена прерывалась, освобождая место гаражу. Это строение по стилю и по материалам весьма отличалось от особняка мистера Мери. Большие асбоцементные блоки составляли три стены, а вместо четвертой — передней — двери из легкого металла Два маленьких неоткрывающихся окошка: одно над дверями, в передней стене, а второе, точно такое же, — в задней стене (передней и задней эти стены были по отношению к тому месту, где сидел сейчас Джи), все в целом венчала гофрированная металлическая крыша.
Таким образом, со своего места за столиком в кафе Джи мог наблюдать за семью окнами «собственности» мистера Мери; соответственно и за ним, сидящим за столиком в кафе, могли наблюдать из семи окон «собственности» мистера Мери. Однако Джи не заметил, чтобы кто-либо двигался в каком-нибудь из окон.
Джи Эф Уатт вернулся в кафе через ту же маленькую дверь с рекламой цирка. Он был без своей чистящей машины, от которой избавился в каких-то задних помещениях своего заведения; в руках его был поднос, он обогнул прилавок-стойку, водрузил поднос на столик, покрытый скатертью в белую и красную клетку, сделав робкую попытку заговорить:
— Опять на автозаводе забастовка.
— Они жалуются на условия.
— Да, условия стали хуже.
— Я думаю, вы совершенно правы, ведь это цена за прогресс — условия всегда становились и становятся хуже. Точно так же, как с рыбой: уловы падают.
— Что вы хотите сказать? Это замечательный кусочек трески.
— Нехватка рыбы ведет к тому, что цены на нее растут.
— Попробуйте пикшу.
— Кофе сварен прекрасно.
— А пикша?
— Превосходна. Сварена лучшим образом. У вас много работы?
— Я не видел сегодня утром жену мистера Мери.
— Может, это из-за забастовки?
— Почему?
— Ну, вы же знаете: забастовка на автозаводе. Говорят, что в связи с плохими условиями труда.
— Ну и?
— Ну, много мужчин, без дела шатающихся по улице. Ей, возможно, поэтому и не хочется выходить.
— Понимаю, что вы имеете в виду.
— Мужчин, без дела болтающихся на улице.
Оба взглянули на безлюдную улицу. Джи Эф Уатт не двигался до тех пор, пока Джи не покончил с едой; впрочем, даже после этого он продолжал стоять в том же самом месте — прямо за стулом, который так удачно складывался, — так что, когда посетитель встал, ему пришлось отодвинуть столик вперед, чтобы полностью выпрямиться.
Джи подошел к двери, открыл ее и вышел на тротуар. Он посмотрел на дорогу вправо и влево — автомобилей не было, — и перешел ее под углом, в направлении к коричневым воротам сада. Ворота были открыты: он сам не закрыл их, когда выходил.
Джи вошел в ворота и направился к деревянному бунгало. Подойдя к нему, он уперся плечом в дверь и надавил, она открылась. Ключ лежал на полу, на голых досках между порогом и первым из двух плетеных ковриков с зелеными и оранжевыми полосками. Джи вошел в бунгало, не поднимая ключа.
Домоладосса думал: «Нам придется решать. Вполне возможно, нам удастся установить связь с Вероятностью Эй. Нам придется решать... мне придется решать... человеческие ли реакции у этих людей?»
Он вернулся к тексту. И побежал по нему взглядом. Ему хотелось узнать об остальных обитателях дома. Чем занимались они? Вокруг чего вращались их жизни?
IV
В тот момент, когда Джи закрыл за собою дверь, из-за западного угла дома вышел Эс, он старался идти, попадая на каменные плиты, которыми была вымощена дорожка, ведущая к коричневым воротам, и не наступать на щели между этими плитами. Наконец он дошагал до ворот, открыл их, выскользнул на улицу и захлопнул створку за собой.
Минуту-другую он стоял на краю тротуара, глубоко дышал и смотрел на дорогу: то направо, то налево. Какой-то автомобиль проехал мимо него медленно — у него была спущена шина — и исчез, скрывшись там, где виден был белый мраморный крест. Эс пересек дорогу.
Он вошел в кафе, располагавшееся напротив дома. В кафе было пусто. Внутри, слева от двери, стоял маленький столик, покрытый скатертью в красную и белую клетку. Эс сразу же узнал ее; рядом со столиком стоял деревянный стул, на который этот посетитель и сел; сиденье стула было теплым. Но он не обратил внимания на это и принялся наблюдать за домом, расположенным напротив кафе через дорогу. Он заметил, что красные портьеры в одном из верхних окон не расправлены и висят неаккуратно, немного расходясь. Но какого-либо движения в окнах Эс не заметил.
За прилавком магазина видна была дверь с наклеенным на нее плакатом, рекламирующим цирк, который когда-то заезжал в этот городок. Главной достопримечательностью этого цирка явилась дюжина громадных неукротимых львов. Маленькая дверь за прилавком открылась. И из нее появился человек с подносом, на котором было расставлено все необходимое для завтрака.
Мужчина обогнул прилавок и выставил содержимое подноса на стол, за которым сидел Эс.
Эс взглянул на ломтик пикши и поправил его, так чтобы он лежал как раз посередине тарелочки, сделанной из костяного китайского фарфора. Потом посетитель обратился к мужчине, который принес завтрак.
— Сегодня на Таити прелестная погода, не так ли?
— Что вы имеете в виду?
— Я говорил, что на Таити сегодня прелестное утро.
— Понимаю. А на автомобильном заводе снова забастовка.
— Рыба выглядит очень аппетитно.
— Они говорят, что условия стали хуже, поэтому и бастуют.
— А пикша не только выглядит превосходно, но и приготовлена не хуже.
— Да, хороший кусочек вареной пикши.
— А почему они бастуют?
— Условия стали хуже.
— Хотят зарплату повыше, я думаю. Кажется, она говорила мне об этом?
— Я не видел ее сегодня утром: она боится мужчин, слоняющихся по улицам, так мне сказали.
— Каких мужчин? Я ничего не понимаю, я не видел никого.
— Что вы имеете в виду?
— Улица пуста.
— Еще рано. Ближе к двенадцати появятся, наверное.
— Хм, я понял, что вы хотели сказать. Да-а, чудесная свежая рыба.
Мужчина не ответил ничего, он стоял за складным стулом, на котором сидел Эс, его руки отдыхали на спинке этого стула, а взгляд был устремлен сквозь окно магазинчика-кафе — на дорогу.
Эс тоже смотрел в окно и ел. Но он смотрел через дорогу — на дом.
