расследований, а это со мной сержант Иван Жопич из Шотландской дивизии полиции Темзы. По моей части уличные преступления, преступления на тротуарах, ну и, когда придется, в дому, а к вам мы потому пришли, что хотим несколько вопросов задать, если, конечно, вы, сэр, позволите зайти, благодарю вас.
Вид у Лоррилоуда был свирепый, а торчащие во все стороны зубы добавляли убедительности угрожающей гримасе. Завершив свою впечатляющую преамбулу, он уже практически внедрился в дом к Джереми и тут же завертел туда-сюда головой, рывками, точно птица, которая вот-вот клюнет.
А сержант Жопич смерил Джереми таким ледяным взором, что у того не хватило сил отвести взгляд. Сержант заговорил фистульным тенорком, явно полагая, что не был надлежащим образом представлен:
– Уж извините, сэр, что мы в такую рань. Мы их, знаете ли, так всегда и ловим. Врасплох. Вы вроде с удивлением на меня смотрите, да? Меня ребята из нашей конторы за внешность прозвали Марсианином. Но это так, дружеский прикол. У нас на участке все друзья. Но для вас я
– А-а, так вот, значит… – задумчиво произнес Джереми, – На самом деле вы, значит, Иван Марсианин Жопич?
– Так точно, сэр. Только для вас я
Третий, безмолвный толстяк, тоже вошел в дом и встал спиной к двери, все так же скрестив руки. Его никто не представил.
– Что вам угодно? – спросил Джереми, переводя взгляд с одного полицейского чина на другого.
– Не в том дело, что нам
Джереми сжал в кулаке огрызок яблока. В раздражении от напыщенного слога Жопича он лишь произнес:
– Но я еще не позавтракал,
На это детектив Лоррилоуд добродушно – по крайней мере с показным добродушием – предупредил:
– Я бы на твоем месте, сынок, яблочком-то не слишком тут размахивал, чтоб его не сочли за угрожающее жизни оружие… А то придется вас арестовать и дальше вести допрос в участке.
Тут Джереми, окончательно выйдя из себя, рявкнул:
– Какого хера, говнюки, вам тут надо?!
– Мы для начала желали бы иметь удовольствие общаться на благопристойном английском, сэр, – отвечал на это Жопич, и лишь кадык его встрепенулся над синим мундиром. – Без дополнительных, бого, типа, хульственных слов в нагрузку, понимаете ли… Итак, сэр, где вы находились в ночь, когда было совершено преступление?
– Преступление?! Какое еще преступление? Я не совершал никакого преступления!
Жопич с Лоррилоудом тут же со значением переглянулись. Дескать, вечно они все поначалу отрицают, салаги. Оба сдавленно фыркнули, и вдруг пахнуло гнилой сыростью темницы.
Лоррилоуд подошел вплотную к Джереми:
– Вы, сэр, слыхали про мужеложство? То бишь, прошу прощения, я имел в виду двоеложство. Типа, про двоеженство, сэр. Так, значит, слыхали вы или нет про такую штуковину: двоеженство?
– Ну, слыхал. Конечно, слыхал. И что дальше?
Жопич отошел и теперь изучал отпечатанные листы, лежавшие у компьютера.
– И вы будете отрицать, сэр, что вы – криминальный репортер? – спросил он.
– Да, буду. Я сочиняю триллеры. Если вам будет угодно, это совсем другое дело.
– Нет, отнюдь не будет угодно, сэр, – отвечал полицейские. – Вот же, я, типа, вижу: у вас черным по белому; «Полицейские были сбиты с толку». – И Жопич помахал листком из романа Джереми.
– Господи, да вы вконец рехнулись! – воскликнул Джереми, с размаху плюхаясь на стул. Нашарив пачку «Бенсон энд Хеджис», он в утешение себе закурил.
– Я зафиксирую это ваше замечание в протоколе, – только и ответил Лоррилоуд. Он вынул из кармана электронную записную книжку и записал, выговаривая каждое слово: «Курил на месте проведения дознания». Затем придвинул второй стул и сел лицом к Джереми.
Затем оглянулся на толстяка у двери, будто испрашивая разрешения. Удостоившись кивком этого сановитого типа, Лоррилоуд обратил все внимание на Джереми. На деле это выразилось в том, что он грозно насупился, и его верхние зубы нависли над нижней губой, будто он собирался открыть банку сардин, просто ее надкусив.
– В общем, сэр, пора уже наконец выложить все, как есть, а не увиливать, – сказал он. – Если вы нам все начистоту, тогда мы быстренько всю эту болезненную процедуру прокрутим, и – амба…
Джереми пустил струю дыма над его головой.
– К чему вы, черт побери, клоните? – спросил он.
– У нас есть основания полагать, сэр, что вы женаты на
Джереми пустил новую струю дыма и слегка закашлялся.
– Ну да, у меня были две жены. Не одновременно, разумеется. Последовательно, если вам понятно такое слово. Ничего противозаконного в этом нет, или как.
– На первый взгляд, никак нет, сэр.
– Не исключено, что это ложь, – заметил издали Жопич, снова пригвоздив Джереми ледяным взором.
– И вы готовы, сэр, в интересах следствия публично обнародовать имена ваших так называемых
– «Публично обнародовать»?? Это что за зверь: «публично обнародовать»? Их имена разве секрет?
– Я бы порекомендовал вам, сэр, оставить эти ваши саркастические колкости… Ато я запросто могу выйти из себя вон…
И вправду – ворс на его бурой униформе, казалось, вздыбился в праведном гневе. К тому же Лоррилоуд вновь ощерился, и зубы торчали во все стороны.
– Что да, то да, он может, – кивнул Жопич, не спуская глаз с Джереми. – А коли выйдет – пиши пропало…
– Ах, чтоб вам… Ну, пишите, пишите: их имена в девичестве были Джой Лэнгдон и Полли Армитидж. Полли из Нортгемптона.
Лоррилоуд скрупулезно занес это в электронный блокнот.
– Вам не составит труда, сэр, сказать по буквам, как пишется «Нортгемптон»?
Джереми удовлетворил и это пожелание.
– Итак, сэр, я имею основания полагать, что вам знаком джентльмен, известный под именем Джон Гренлинг?
– Ну, знаком… Вроде как.
– Нет, сэр, вы либо знакомы с ним, либо нет так ведь? Либо одно, либо другое, либо ни то, ни то… У нас тут не суд присяжных, понимаешь ли.
– Знаком.
– Благодарю вас, сэр. – В блокнот была внесена очередная запись. Сквозь сине-черную щетину инспектора полиции наружу пробралась лукавая ухмылка. – и вот, совершенно как и вы сами, сэр, сей вышеупомянутый джентльмен, называющий себя Джоном Грейлингом, хотя у вас есть основания полагать, что его настоящая фамилия Фезер… короче, у него, как и у вас, было две жены. Одну звали… так, дайте-ка взгляну… ага, вот: Паулина Пэрдаль, иностранное, видать, имя, сэр, а вторую… да, а вторую, если вы не
