Леди-Тень; она исчезла. Возможно, она яснее других поняла причину, в силу которой Буш пристроился к группе.
Единственный из вторженцев, кто показался Бушу хоть сколько-нибудь интересным, был куда старше остальных. Волосы его были что-то уж слишком неестественно черны - очевидно, крашеные. Под длинным носом кривился рот, и выражение его невольно привлекало внимание. Человек этот пока не раскрывал своего примечательного рта, но обозревал Буша спокойно-сосредоточенно.
- Говоришь, уже третий год Странствуешь? - спросил Лэнни. - Ты миллионер или как?
- Художник. Живописец и группажист. Я делаю пространственно-кинетические группажи - если вы представляете, что это такое. А официально работаю в Институте Уинлока, куда вскорости и вернусь.
Лэнни хмыкнул и вызывающе сощурился:
- Дудки. Не можешь ты работать в Институте. Я что, не знаю? - они посылают только статистов, да и тех самое большее - месяцев на восемнадцать. А ты туда же - два с половиною года! Нечего со мной шутковать - говори прямо!
- Я и говорю прямее некуда. Верно, меня послали на восемнадцать месяцев, но я - я просто остался тут на год подольше, вот и все.
- М-да. Пустят тебя тогда на шнурки для ботинок - прямо на Стартовой.
- Да ничего подобного! Если хочешь знать, я - один из опытнейших Странников. Мне однажды даже удалось приблизиться к историческим временам, чего пока еще никто не может. Так что меня ценят, а для шнурков полно другого материала.
- Ну, сейчас-то ты к ним не ближе нас, разгуливая по девону. Так я тебе и поверил.
- Да не верь, пожалуйста, кто тебе мешает. - Буша передергивало от этого переливания из сита в решето, а потому он вздохнул с облегчением, когда Лэнни сердито отвернулся.
В разговор встрял один из «молотков»:
- Весь год работали, как проклятые, на «зелененькие», потом тренировки и все такое; вот прибыли сюда… И надо ж такое - до сих пор не верится, что мы - тут.
- И правильно не верится: практически нас тут нет, в этом измерении и времени. Вселенная - здесь, а мы - нет. В Странствиях Духа еще много такого, до чего пока не дойти своим умом. - Буш произнес это тоном воспитателя, объясняющего несмышленышу, как держать ложку за обедом. Сам он все еще не стряхнул с себя неловкости, вызванной предыдущим разговором.
- Может, ты нас нарисуешь? - вставила Энн. Единственная реакция на род его занятий.
Буш заглянул ей в глаза и, как показалось ему, правильно расценил их выражение.
- Если вы будете мне интересны - пожалуйста. Ему было все равно, что ответят. Он разглядывал Энн,
которая отвела взгляд. Ему показалось, что он физически ощущает ее присутствие - здесь ни до чего не дотронешься, это верно; но ведь она была из его времени.
Кто-то все-таки решил ответить на давний вопрос о роде занятий:
- Мы все, кроме Энн и вот Джози, пробавлялись на Бристольской Станции временных исследований. Знаешь такую?
- Угу. Там мой группаж в фойе. Может, помните - при входе, с подвижными лопастями, называется «Траектория Прогресса».
- А, та самая адская штучка! - Процедив, как сплюнув сквозь зубы, эту рецензию, Лэнни швырнул недокуренную сигарету в море. Она так и лежала на волнах (вернее, над волнами), помигивая, пока не погасла за недостатком кислорода.
- А мне нравится, - ввернул Пит. - Похоже на пару будильников, которые врезались друг в друга по ночному времени и подают сигнал SOS! - Он начал было хихикать, но его не поддержали.
- Нечего над собой смеяться - на это есть другие, - резко оборвал его Буш.
- А ты давай, крути педали, - неожиданно возник и рявкнул Лэнни. - Тоска берет от твоих сахарных речей. Так что тикай, пока ноги на месте.
Буш не спеша поднялся с земли. Не много удовольствия получить взбучку - от кого бы то ни было; а все в этой шайке-лейке, исключая Лэнни, были как на подбор здоровяки.
- Если вам не нравятся мои темы для разговора, могли бы предложить собственные.
- Да ты нам уже вконец мозги сквасил. Один твой «вечно красный песчаник» чего стоит.
- Все, что я тогда сказал, - чистая правда. - Буш указал на человека с окрашенными волосами, что стоял чуть поодаль. - Спроси у него, у своей подруги… Все, что вы видите здесь, к две тысячи девяностому году спрессуется в несколько футов красного камня. Все: галька, рыбы, растения, солнечный и лунный свет, сам здешний прозрачный воздух - все вберет в себя красная глыба, кажущаяся мертвой. Если вы впервые об этом слышите, если вас не трогает поэзия всего этого - зачем же тогда годами копить деньги на Странствие сюда?
- Ничего такого я не говорил, не заедайся. Сказал только, что ты мне до чертиков надоел.
- Уж чего-чего, а относительно друг друга наши мысли совпали.
Оба зашли слишком далеко, чтобы остановиться без посторонней помощи. Пришлось Энн на них прикрикнуть.
- Он говорит как художник, ведь правда? - встряла толстушка Джози, обращаясь в основном к крашеноволосому человеку постарше.. - В том, что он сказал, и вправду что-то есть. Мы не замечаем здесь даже того, что постоянно перед глазами.
- Увидеть и познать чудо может каждый, - был ответ. - Только многие этого боятся.
- Я хотела сказать: вот море, с которого все началось, а вот мы. - Джози с трудом продиралась сквозь дебри абстрактных понятий, которые не так-то просто постичь с ее интеллектуальным багажом. - Ну и вот. Стою я, смотрю на воды моря и никак не отделаюсь от мысли, что это - конец мира, а не его начало.
Буш с изумлением констатировал, что нечто подобное уже приходило ему в голову несколькими часами раньше. Просто замечательная идея; Буш подумал было, не переключиться ли ему с той девушки на эту. Все остальные насупились - попытались принять глубокомысленный вид. Лэнни вскочил в седло, дернул ногой стартер, и машина рванулась прочь.
То, что ни песчинка не шевельнулась под колесами, повергало в прах все физические законы. Их маленькую группку ограждала невидимая, но непреодолимая энтропическая стена. Четверо товарищей Лэнни тоже оседлали мотоциклы, и двое из девушек заняли места позади них. Ни слова не говоря, сорвались они с места к пустынной равнине, над которой птица-ночь уже простерла свое крыло. Темнело; прибрежный ветерок ерошил листья растительности. Буш остался на холме со Странником постарше, Джози и Энн.
- Вот вам и ужин, - мрачно подытожил он. - Если кому-то не нравится мое общество - пожалуйста, я уйду. Я обосновался тут неподалеку. - Он неопределенно махнул рукой, поглядывая в то же время на Энн.
- Не бери ты в голову, что там говорит Лэнни, - попыталась успокоить его Энн. - Он человек настроения.
Буш подумал про себя, что не встречал еще такой фигуры; она была давненько не мыта, что правда, то правда, - но и это соображение не помогло ему унять внутреннюю дрожь. В энтропической изоляции до Странников не доходили звуки, запахи, ощущения внешнего мира. Другое дело - человек из Твоего собственного времени: тут все в порядке. Ну а эта девушка… Появилось даже полузабытое ощущение, вернее предвкушение, - такое случается, когда вдруг приглашают на банкет. И было что-то еще, смутное и непонятное, чему он, Буш, еще не подобрал названия.
- Ну вот, теперь все нелюбители серьезных разговоров нас оставили, присядем же и поговорим, - предложил тот, постарше. Конечно, может, рот его и всегда так кривился, но Буш интуитивно заключил, что над ним издеваются.
- Да нет, я, пожалуй, задержался дольше, чем следовало. Пойду.
К изумлению Буша, чернокрашеный незнакомец подошел и пожал ему руку.
- Странная вы публика. - Буш передернул плечами и пошел вдоль берега к своему одинокому лагерю. Какая-то темная жуть приближалась со стороны моря, размахивая призрачными крыльями.
У Буша все не шла из головы мысль о том, что девушка для него потеряна навсегда. И тогда он подумал: какой же смысл поместить человека в этой гигантской бесконечной Вселенной, а затем позволить ему дерзко
