миниатюрная фигурка, копна каштановых волос с вплетёнными искусственными жемчужинами, большие фиалковые глаза, очаровательный маленький ротик, аккуратный подбородок. Её нарочито фривольная манера общения привлекала мужчин. Именно из-за этого её дара Гарри Хейз периодически уходил из семьи на некоторое время и пропадал где-то на востоке, расстраивая своего сына.
Вдруг Берти увидел изображение Бена Кришнамурти на экране «Эмбиент».
— Мам, ты опять разговаривала с этим старым пройдохой из Аллахабада?
— Видимо, ты никогда не сможешь проникнуться верой. Да и в Аллахабаде ты не был, дорогуша.
— Религия с наукой сочетаются с трудом.
Он сообщил назидательным тоном, что наука нуждается в доказательствах, а религия их отрицает. И что он никогда не сможет понять, почему в век технологий люди не становятся приверженцами научного подхода.
— Ты по-прежнему практикуешь амароли? Твой Бениджи научил тебя этим фокусам?
— Да какое отношение это имеет к вере? Просто наука. В урине содержится гормон мелатонин, регулирующий биологические ритмы организма человека. Как ты думаешь, почему я так молодо выгляжу?
— Ха-ха… А я предпочитаю амаретто.
— Ну Берти, не смейся надо мной. Иначе не сможешь выманить деньги у своей бедной матушки. Понял?
— Прости, мама, не хотел тебя задеть. Просто боюсь, не свихнёшься ли ты на этой почве. Сейчас мне очень нужны деньги…
— Кажется, в тех краях живёт Беттина, твоя симпатия? Помнишь — танцевал с ней на свадьбе?
— По случайному совпадению, действительно недалеко. Оставь, мам.
— Юношеские грёзы… Встречался с ней с тех пор?
Берти нахмурился:
— Возможно.
Улыбнувшись, она сменила тему и поинтересовалась насчёт его кредитной карты. Узнав, что срок её действия истёк, она спросила:
— Интересно, а в Англии до сих пор есть университеты?
— Трёхсот достаточно.
Тяжело вздохнув и попросив ничего не говорить Ренди, она пошла за кошельком.
В кошельках семьи Барган водилось денег не больше, чем у Эмигделлы. Уэйн Барган, распорядитель банкетов на свадьбе Виктора и Эсмы, вернул взятый напрокат костюм и переоделся. Работу уже оплатили, и теперь он был на пути в аэропорт. Ему предстоял долгий перелёт.
Семья Барган получила дотацию Департамента социальной экономики правительства ЕС и переехала на восток, на одну из захудалых румынских ферм в окрестностях городка с ничего не обещающим названием Слобозия.
Подсознательно они питали надежду, что на фоне суровых порядков черноморского региона, находящегося на задворках Державы, можно будет искоренить некоторые проявления западного культурного наследия.
Уэйн сел в старую машину, стоящую в аэропорту Бухареста, и медленно поехал в сторону нового жилища в Слобозии вдоль длинных тополиных аллей. Лучи солнца проникали сквозь кроны деревьев, обрамляющих пыльную дорогу, проходящую вдоль реки Яломицы. Признанный путешественник, Уэйн по долгу службы объездил Державу вдоль и поперёк и не мог не видеть, насколько контрастируют богатый Запад и обнищавший Восток. На пути ему попадались в основном телеги, запряжённые волами. Машин почти не было.
Поравнявшись с виноградниками Барган, Уэйн остановил машину и вышел. День был невыносимо жарким. Глобальное потепление давало о себе знать. Заслонившись от солнца рукой, он окинул взглядом поля и в отдалении увидел мать, Мари Барган. Она управляла андроидом, выполнявшим большую часть работ. Андроид поливал из шланга виноградные лозы. Мари так и не смогла в полной мере доверять механизмам. Уэйн не мог не улыбнуться.
Увидев его, мать помахала рукой и неторопливо направилась к нему, протискиваясь между кустами. Глядя на её старомодную шляпу от солнца, не без нежности подумал, что этот облик сообразен минувшим векам. Бедная городская девчонка из Тулузы превратилась в незажиточную сельскую жительницу Слобозии.
За проведение этой свадебной церемонии Уэйн получил больше денег, чем ферма приносила за год.
Мари села в машину и обтёрла лицо носовым платком:
— За Альфи нужен глаз да глаз.
ALF-21 — фабричное наименование андроидов.
— Лучше оставь её одну. Она идеально приспособлена для полива.
— Однако расходует слишком много воды! И, конечно же, не знает, как обращаться с виноградником. Ей нет дела до вкуса вина.
Добравшись до дома, они направились в гостиную — единственную комнату в доме, где работал кондиционер, купленный в секонд-хенде и издававший вперемешку скрипящие и лязгающие звуки. На одной из тусклых оранжевых стен висела весьма неуместная картина — жизнеутверждающая репродукция позднего Морсбергера.
Здесь же на старых диванах расположились другие члены семьи, лениво посматривающие на экран «Эмбиент». Лишь старый беспородный пёс Оддболл сорвался с места и принялся крутиться у ног Уэйна. Тот рассеянно потрепал собаку.
Жан-Поль, морщинистый хромоногий муж Мари, по обыкновению устроился на чёрном диване из конского волоса. Среди прочих присутствовала старшая сестра Уэйна, Клодин, а также её одиннадцатилетняя дочь Мэдди (неизвестно, кто её отец) и ещё два брата, Кассиди и Жак, игравшие в простые карточные игры. В углу отчуждённо и отстранённо сидел дядя Уэйна, Дэвид Барган. Длинноусый молчун Дэвид, всегда бывший в стороне, являлся единственным религиозным представителем семейного клана. Всем своим видом он выказывал неодобрение всему происходящему вокруг.
— Вот и звезда нашей семьи, — воскликнул Кассиди в знак приветствия, поднялся и легонечко похлопал Уэйна по плечу. — Друг нашего дорогого президента и иже с ним. Уэйн, ты попросил его списать наши долги?
Уэйн улыбнулся:
— Случай был неподходящий.
— Он только что огласил новое постановление. Не поверишь! — сообщил Жак. Отложив карты в сторону, он поскрёб подбородок и добавил намеренно высокопарно: — Возраст вступления детей в сексуальные отношения снизился до одиннадцати лет. «Дети взрослеют раньше». И, дабы приостановить рост населения, был введён закон, согласно которому сексуальные отношения между лицами старше пятидесяти пяти лет считаются преступлением.
Уэйн расхохотался, к нему присоединились все, кроме Дэвида. Оддболл залаял. Мэдди спросила свою мать:
— Мам, мне одиннадцать. Я ведь уже могу трахаться?
Дэвид сказал низким голосом, так, чтобы все услышали:
— Этот президент вообразил себя Антихристом. Провоцирует выдачу лицензий на секс! Его нужно ликвидировать.
— Какая чушь, Дэвид, — сказал Уэйн. — Не президент придумывает правила и указы. Они приходят от демократических комитетов в Брюсселе.
— Но он президент, Уэйн. Согласись, рыба гниёт с головы.
— Мама, как я могу переспать? — спросила Мэдди. Она несколько отставала в развитии и постоянно прыгала на месте.
— Ты хочешь узнать «как» или «с кем»? — переспросила Клодин.
Вся семейка загоготала. За исключением Дэвида. Клодин погладила дочь по голове, чтобы успокоить
