– Ах, какая жалость! – с наигранным огорчением отозвалась Эшли.
Подхватив Томаса на руки, она проводила гостя до дороги.
Масина! – радостно воскликнул малыш, увидев «БМВ».
Когда я расскажу матери про Томаса, она непременно заведет свою любимую пластинку, – сухо заметил Витор, открывая переднюю дверцу машины.
А именно?
Что мне уже тридцать восемь и что, если я в ближайшее время не найду себе жену, маме не доведется увидеть своих внуков.
Значит, на Селесте он не женился. И вообще, видимо, не женат, подумала Эшли.
А как твоя мама?
Жива и здорова. – Витор сел за руль. – Будет рада, что мы встретились. Она, видишь ли, все еще питает к тебе слабость.
Эшли улыбнулась.
– Это взаимно.
Знакомство с матерью Витора, Маргридой д'Аркос, было очень коротким. Но всего за несколько часов эта седая женщина с мягким голосом стала для нее близким человеком.
– Передавай ей, пожалуйста, от меня привет.
– Непременно. Кроме того, как можно скорее пришлю тебе письмо с подтверждением моего предложения. Буду очень признателен, если ты рассмотришь его всерьез, и… – их глаза встретились, – запомни, что меня устраивает только победа. – Витор махнул рукой. – Прощай.
Возвратившись в дом, Эшли тяжело вздохнула. Может, сделать поворот на сто восемь градусов и продать ему дом? Такая уступчивость даст только один результат: последующие визиты Витора прекратятся. Если же этого не произойдет, то существует огромный риск, что на второй, третий или четвертый раз Витор заметит в Томасе сходство, сопоставит факты и догадается, что у его матери все-таки есть внук. В ее глазах металась тревога. Нельзя допустить, чтобы он сам это понял, нужно ему сказать. И она непременно скажет, но как-нибудь потом.
Томас упоенно играл с машинками, а Эшли хмуро сидела за столом. Мысли невольно обратились назад, к событиям двухлетней давности. Виновником всего произошедшего был Саймон. Слабовольный, обиженный мальчик Саймон…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Я бы предпочел, чтобы ты никому из моих знакомых не говорила, откуда мы друг друга знаем, – сказал Саймон, устремив взгляд своих серых глаз на дорогу. – Если тебя спросят, скажи, что наши семьи знакомы.
Эшли с грустью взглянула на своего спутника и вздохнула. Она знала, почему он стремится скрыть правду, но ей это было не по вкусу.
– Хочешь, чтобы я врала? – с недовольством спросила она.
– Совсем чуть-чуть. – Саймон заискивающе улыбнулся, – Ну что тебе стоит, Эшли?
Стоял февраль, было свежее субботнее утро. Саймон заехал за Эшли, и они отправились на трек, находившийся в самом центре Сюррея. Поучаствовав в «Формуле-3» как ученик, он недавно был приглашен вторым водителем в «Далджети» – ведущую команду «Формулы-1». Взволнованный и в то же время чрезвычайно гордый собой, он предложил Эшли сопровождать его в первый день.
Но послушай…
Я не хочу, чтобы кто бы то ни было знал, – упрямо повторил Саймон, откинув со лба вихор каштановых волос.
Эшли уступила.
– Наши семьи знакомы, – послушно кивнула она.
На его губах появилась довольная улыбка.
– Я был уверен, что ты меня поймешь. Знаешь, скоро я стану знаменитым и богатым, – продолжал он, искоса поглядывая на нее. – Через пару лет я заменю Витора и стану первым водителем в «Далджети», а потом перейду в какую-нибудь другую команду. За большие деньги, конечно.
– А не слишком ли это… – Эшли пыталась выбрать между «самоуверенно» и «глупо», – не слишком ли ты оптимистичен? Судя по тому, что пишут, Витор д'Аркос один из лучших гонщиков, когда-либо выходивших на трек. Он неоднократный призер Гран-При, и все считают, что, если бы у «Далджети» в прошлом году не подкачала техническая часть, он бы стал чемпионом мира. По правде говоря, не будь он так предан «Далджети» и согласись на посулы других команд, он бы не один раз уже смог завоевать звание чемпиона.
– Витор отличный гонщик, – без энтузиазма согласился Саймон. – Но я его переиграю и вершины карьеры достигну намного быстрее. – Он гордо выпятил грудь.
Эшли взглянула на него с сожалением. Хотя ее спутник был всего на два года моложе ее, в свои двадцать пять лет он зачастую вел себя как десятилетний мальчишка. То, стремясь произвести впечатление, прибегал к показным жестам, то вел себя напыщенно и претенциозно, позволяя себе это даже в тесном кругу своих близких. – Значит, милый мальчик позвонил мне ни с того ни с сего и пригласил взглянуть на свои первые шаги для того, чтобы продемонстрировать свою испорченность? – поддразнила она, стремясь спустить его на землю.
– Я тебя пригласил потому, что твоя мать сказала, что ты в конце концов поняла простую истину: в жизни, кроме работы, существуют еще и другие вещи, – ответил Саймон, – и теперь не против посещать зрелищные мероприятия.
