Становятся все злее и жадней. Рукой могучей валит он леса, И в пыль и в прах вокруг он землю рвет И, ржавчиной заполнив вены нам, Зубами кварца нашу грудь грызет. Где он укажет — ходят поезда, Где след его — там жизни нет совсем, И, выплюнувши легкие свои, Сложил я кости перед богом тем»… Когда же вновь к нему мой взгляд оборотился, Я только камедное дерево увидел. Как ноги мощные, врастали в землю корни. Оно стояло здесь подобьем человека, Слегка назад откинув ствол свой исполинский. И лился солнца свет сквозь сеть ветвей и лист И ветер бормотал в его широкой кроне. Пусть золотой гигант на мой вопрос ответит: Зачем, по умыслу богатых тунеядцев, Он обездоленных своей пятою давит, А там, где он прошел, лежат пески пустыни И раны глубоки, где почвы он коснулся? Не может возродить он для цветущей жизни Деревьев и земли, растоптанных в пути им, Не может Ка́лгурли обнять рукой зеленой. Хочу призвать сюда я двух других гигантов, Узнать, не могут ли разрушенное ими Восстановить они во всем былом величье? Пастух, чуть не задев меня, Сдержал под деревом коня: «Овец я первым гнал здесь вброд. Да, лет с полсотни пронеслось!.. На Запад без конца тогда Шли златорунные стада От Кенденапа к Кимберли, И золотой гигант все рос. Когда я ехал с Грегори, За мною море — посмотри! — И горы впереди, Стада голодные за мной, Передо мной хребет крутой На трудном встал пути. Что шаг, то все чахлей трава, Обрита солнцем голова Далеких горных круч. В долинах жизни тоже нет, Ручьев и луж исчез и след — Их выпил жадный луч. Но не забыть нам детских глаз, Слезами полных в страшный час Морозных вьюг зимы: Ведь шерсти ждет веретено, И золотое то руно Должны дать людям мы! Так мы на горы лезли там, Мостом служило небо нам. Хребет, еще хребет… Меж солнцем сжаты и скалой, Мы выносили смертный зной, И отстающих нет. Но вот живой воды поток Целует нам подошвы ног. Трава зовет: „Вперед! Не отступай — смерть за спиной!“ И револьверного игрой Закончен был поход. И, дымку утра разорвав, Заколыхались мили трав Между прохладных рек, А с гор, как полая вода, За нами хлынули стада, И золотой гигант тогда Открыл нам новый век. И нежились холмы, ласкаемые солнцем, И овцы сытые и лошади тонули В зеленой и густой траве, с волнами схожей,
