Впрочем, народ любил его послушать. Даже римляне, взяв Верцингеторикса в плен при Алезии, не сразу его прикончили, а возили несколько лет по землям империи. И хотя пленённый вождь почти всё время ругался и богохульствовал, внимали ему с удовольствием. Сам Цезарь, говорят, постоял-послушал, да и велел: «Пусть выговорится, наконец».
Чехи никогда не делали секрета из того, как простую чешскую легавую превратить в жесткошерстную. Создаётся она в пять этапов, причём, самый сложный из них — первый.
Итак, сначала надо приготовить кнедлики, так как, всё в Чехии начинается с этого нехитрого блюда. Берём картофельное пюре, яйца, муку, соль и перемешиваем. Получившееся тесто отвариваем (можно отжаривать) и режем на кусочки. Первый этап завершён, ибо, то, что вы получили и есть кнедлик.
Этап второй. Открываем бутылку (банку, бочонок, канистру) пива и наполняем кружку.
Этап третий. Пьём пиво, закусывая кнедликами. На этом этапе уже можно позвать легавую и удерживать подле себя, скармливая кусочки кнедликов.
Этап четвёртый. Выливаем остатки пива на легавую. Процесс практически завершён и полуфабрикат, мокрая и липкая собака, готов.
Этап пятый. Сушим псину феном, и получаем настоящую жесткошерстную легавую.
13 декабря католики отмечают память св. Люции, мученицы времен Диоклетиана (III в.) По легенде, у св. Люции были прекрасные глаза, которыми она очаровала некоего молодого человека, и чтобы он не впал в искушение, она выколола свои глаза и прислала их ему на тарелке. После этого дама собрала узелок и отправилась в путь — проповедовать слово Христово. Разумеется, была изловлена гонителями христиан. Однако, увидав, с каким человеком имеют дело, последние сообразили, что пытки и муки будут только в радость милой Люции. Несолоно хлебавши, гонители отпустили её. Мало того, подарили ей пса-поводыря. Уж не знаю, почему так решили художники, но на всех средневековых иконах и картинах св. Люсия изображена с дрентской куропаточной легавой.
Англия. Самое начало XVII века. Католики режут протестантов, протестанты католиков. Война с Испанией. Междоусобицы. Моря набиты пиратами, а леса разбойниками. Крестьянские восстания. Эпидемии чумы…
Теперь представьте, что вы лондонец, какой-нибудь, к примеру, суконщик. Всю неделю суконитесь на работе, а в свой законный выходной желаете расслабиться, забыть о нудной работе и газетных новостях. Надеваете выходные одежды, берёте под руку любимую супругу и идёте, в театр на премьеру пьесы знаменитого соотечественника У. Шекспира. Афиша гласит, что спектакль срывает покровы с некоторых интимных тайн датских королей и обличает нравы местного дворянства. Интересно? Не то слово! Покупаете билеты, пакетик миндаля супруге, занимаете места, занавес открывается, а там… Безумный принц. Убиенный отец, мама и дядя. Мёртвые невеста, её папа и брат. Погибшие приятели. Кладбище. Предательство и кровосмешение. Как вы думаете, пойдёт нормальный человек на такую пьесу? И нормален ли мистер Шекспир, пишущий подобные сценарии?
Так вот, уверяю Вас — абсолютно нормален!
Дело в том, что до того, как Яков I, меценат и покровитель театра, монаршей рукой скорректировал пьесу, она выглядела следующим образом.
До третьего акта дело идёт своим чередом. Гамлет узнаёт невесёлые подробности о смерти папы, прикидывается безумцем, дерзит и шутит. Но в четвёртой сцене с криком «Тут крысы?» протыкает шпагой не Полония, а любимого стародатского пойнтера Офелии. Бедняга всего-навсего заснул за портьерой и не вовремя всхрапнул. Вбегает король, Полоний, Лаэрт, Офелия, Горацио, слуги. Офелия рыдает над трупом пса, а остальные хором корят и стыдят принца.
— Кто тут, горюя, кричит на целый мир, так что над ним участливо толпятся в небе звезды? — не выдерживает Гамлет.
— Собаки жалко Вам, безумцы? А папу моего не жалко? — и принимается он обличать и срамить собравшихся. Юный принц столь красноречив, что Гертруда прогоняет прочь мужа. Полоний обещает впредь не интриговать. Офелия прощает Гамлету смерть собаки. Лаэрт жмёт руку и клянётся в вечной дружбе. Всё кончается свадьбой и фейерверком…
— А вот, в жизни так не бывает, — сказал Яков I. И велел финал переписать. Плевать он хотел на вас суконщиков и на ваш испорченный выходной.
Единственное, что радует — в новом варианте ни одной собаки не пострадало.
Пон-Одемер (Pont-Audemer) город в Нормандии. Город, которому, сказать по-честному, нечем особенно гордиться, кроме как своими спаниелями. Нет, есть, разумеется, Старый Мост, здание мэрии, собор, несколько древних питейных заведений, с десяток памятников, пара фонтанов, но спаниели… Этим собакам в Пон-Одемер посвящено всё! К главной достопримечательности города Музею Спаниеля вас привезут на такси, разрисованном мордами этого благородного животного. Ознакомившись с историей появления спаниеля (фотографии, гравюры, пергаменты, документальные фильмы), и, осмотрев экспонаты (зубы, ошейники, медали, клочки шерсти, окаменевшие экскременты, картины, грамоты), вы тут же сможете выбрать любые сувениры на память (флаги, пивные кружки, значки, наклейки, футболки). Местные татуировщики украсят ваше тело изображением этого пса, а ювелиры предложат изящные серьги и подвески в виде стремительного спаниеля с изумрудными глазами. Весь город славит и воспевает своего великого гражданина. Брандмауэры, граффити на стенах домов, названия улиц, вывески, афиши, антикварные магазины и магазины игрушек… И, задумайтесь, может быть, это не так уж это и глупо, как кажется на первый взгляд. Я иногда думаю, вот бы у нас, взять и переименовать города в породы собак. К примеру, крупные центры — Сеттер, Маламут или Хаски. Городам поменьше — двойные имена: Верхний Сеттер, или Сеттерова Руса, или Большие Сеттера, или Старые Сеттерки. А городишкам давать имена метисов. Допустим, республиканский центр называется Такс, областной Малые Таксы, а вокруг него, Малый Таксо-Догск, Малый Таксо-Мопсинск, Малый Таксо-Пинчерск и так далее. И с деревнями проблем не будет. Как вам — Овчарово, Акитово, Гриффоново, Зененхундово, Мопсятниково? Впрочем, мечты-мечты-мечты…
Это то же самое, что и Французский Бракк (Подружейные Собаки № 27), только маленький.
Великий Пьер Корнель, перед тем как взяться за написание своего «Сида» посетил родину героя — город Бургос. Побывал на могиле Сида и Химены в Бургосском соборе, попробовал в трактире знаменитую колбасу Морсилью де Бургос и приобрёл, в качестве сувенира для семьи, пару легавых. Последних-то, он и вставил в свою трагедию в качестве камня преткновения между Доном Родриго и отцом Химены. В первом варианте пьесы, во время беседы с Графом, Сид случайно наступает на лапу его бургосской легавой, та кусает Сида за попу, за что немедленно получает мечом по башке, благородные доны ссорятся, следует дуэль и Граф погибает. Однако подобное развитие сюжета вызвало крайнее неодобрение кардинала Ришелье, и Корнель пьесу переделал. В новом варианте, Сидова свора бургосских легавых во время охоты, загрызала папу Химены.
— Да выбросьте вы на фиг этих собак, — рассердился Ришелье. — Что за манера сводить человеческие трагедии к идиотизму и быту? Вы бы ещё в пьесу бургосскую колбасу вставили!
Корнель поблагодарил кардинала за критику и создал окончательный вариант пьесы.
Водяной спаниель был выведен в начале прошлого века специально для охоты на сомов. За несколько сотен лет до появления этой породы, голландские рыболовы использовали спаниелей вместо наживки. Собаку привязывали за задние лапы и бросали в воду. Сом всплывал на поверхность, хватал спаниеля, тот вцеплялся в рыбину, а рыболов подтягивал их к лодке. Этот остроумный способ имел один недостаток — побывав в качестве приманки, собака раз и навсегда отказывалась когда-либо лезть в воду…
Водяные же спаниели, наоборот, получают удовольствие от подобной забавы. Стая осторожно входит
