– Эй ты, кабан убогий! – окликнула я милягу, предусмотрительно сняв крышку с баллончика с лаком.
– Чего-о-о? – возмущенно хрюкнуло раскормленное парнокопытное, поворачиваясь. – Ты это мне?!
– Тебе, тебе, кому же еще. Тебя никто не учил, что поднимать руку на женщину – признак нетрадиционной сексуальной ориентации?
– Чего-о-о? – По-моему, он повторяется. – Ты че, из психушки сбежала? А ну, пошла вон отсюда, крыса облезлая, пока кости целы.
Один-один. Он – кабан, я – крыса.
– Я бы настоятельно рекомендовала именно вам покинуть это место во избежание дальнейших эксцессов.
Можно, я не буду воспроизводить очередное «чего» и последующий спич? Тем более что литературными в этом спиче были только предлоги и союзы.
Избитая женщина испуганно вжалась в угол между стеллажами, а детина, замахнувшись, двинулся на меня.
А ничего, действует! Лак для волос, направленный в глаза некорректного собеседника, действует более чем убедительно.
Громила совершенно неожиданно заверещал тонко и пронзительно, подтверждая тем самым данное мной определение. Он растирал руками глазоньки, визжал, матерился, обещал мне весьма затейливые сексуальные приключения, но дожидаться, пока он очухается, я не стала. Схватив за руку перепуганную незнакомку, я поволокла ее к выходу, но там нас уже ждали те самые бравые секьюрити:
– Женщина, а кто лак для волос оплачивать будет?
Пи-пец.
Правда, в кассу меня пропустили без очереди, и на том спасибо.
У выхода топтался взволнованный Андрей. Увидев рядом со мной заплаканную, с распухшей щекой женщину, он встревожился еще больше:
– Варя, что произошло?
– Да так, пришлось объяснить одному типу, что бить женщин – нехорошо.
– Вас кто-то избил? – побледнел Андрей.
– Не меня, ее. А вон, кстати, и наш герой, – кивнула я на свирепо оглядывающегося по сторонам красноглазого свина. – Идем отсюда.
– Еще чего! Я сейчас этому уроду…
– Андрей, этому уроду уже досталось, не стоит затевать драку и привлекать к себе внимание, иначе Мартину придется вытаскивать нас из милиции, а мне завтра улетать. Хотелось бы отдохнуть.
– Ладно, – нехотя кивнул водитель.
Мы вышли из супермаркета и направились к парковке. Послушно шедшая следом незнакомка вдруг остановилась и, робко улыбнувшись, произнесла:
– Спасибо вам большое. Теперь я пойду.
– И куда, интересно? – полюбопытствовала я. – Насколько я поняла из вашей милой беседы с тем дебилом, вам в Москве не рады? А значит, будут искать?
– Ой! – Глаза женщины вдруг налились слезами. – Степан Петрович ведь знает мой адрес в Житомире! И он сказал, что, если я поведу себя неправильно, он…
Она вдруг судорожно всхлипнула и начала медленно заваливаться набок. Андрей подхватил несчастную и вопросительно посмотрел на меня:
– Что делать будем? Может, «Скорую»?
– Не стоит. Отнеси ее в машину, на заднее сиденье, и едем ко мне. А я пока Мартину позвоню.
– Зачем?
– Ты, похоже, не обратил внимания на упомянутое женщиной имя – Степан Петрович. Может, это простое совпадение, но сейчас лучше перестраховаться.
Обморок незнакомки оказался довольно глубоким, мы успели доехать до моего дома, потом Андрей донес ее до квартиры, уложил на диван в гостиной, мы сняли с нее сапоги и пальто, потом приехал Мартин, я ему все рассказала, вскипела вода для чая, и только тогда женщина медленно открыла глаза.
Обвела нас всех взглядом, сначала мутным, ничего не соображающим, потом прояснившимся.
И когда прояснившийся взгляд дошел до Мартина, женщина вскрикнула и прижала ладошку ко рту:
– Мамочки! Теперь он меня точно убьет! И деток моих!
– Стоп-стоп, – поднял обе ладони Мартин. – Кто – он? Уж не господин Кругликов ли?
Незнакомка лишь молча кивнула, не отводя огромных, переполненных слезами карих глаз от лица Мартина.
– И вы знаете, кто я?
Снова кивок.
– Тогда давайте по порядку. И ничего не бойтесь, я сумею защитить вас и ваших детей, поверьте.
– Обещаете?
– Обещаю.
– Меня зовут Наташа. Я почти два года служила домработницей у Альбины Кругликовой…
– Два года?! – покачал головой Мартин. – Как же вы выдержали?
– Когда деньги очень нужны, и не такое выдержишь. У моей младшей доченьки, Оксаночки, – я заметила, как при звуке этого имени вздрогнул Андрей, – ДЦП, она инвалид детства. Но ей пообещали помочь в одной клинике, в Германии, сказали, что после операции она сможет ходить! Поэтому я и терпела все. Мне осталось собрать уже совсем немного, десятую часть необходимой суммы, но месяц назад меня уволили.
– Это когда Альбину перевезли в отцовский дом?
– Да. А мне было велено убираться вон из Москвы, иначе с моими детьми случится беда. А как я уеду, как?! Ведь совсем чуть-чуть осталось собрать! Меня посадили на поезд до Киева, но я вышла на первой же станции и вернулась в Москву. Нашла работу, все было хорошо, на улицу я особо не выходила, и вот сегодня – на тебе! Нос к носу столкнулась с начальником охраны Кругликова, Сергеем! И если бы не ваша знакомая…
– Но зачем им так нужно, чтобы вы уехали?
– Потому что я многое слышала и много знаю. Например, знаю, что Кругликов подготовил какую-то гадость с наркотиками для вашего фотографа. Вроде бы в последний момент кто-то подсунет ему в чемодан пакет с героином.
– И я, кажется, знаю этого, вернее, эту «кто-то».
ГЛАВА 36
– Обалдеть! – Я в очередной раз не смогла удержать щенячьего восторга от открывавшихся за окном видов. – Невозможно поверить, что это все настоящее!
– И правильно, и не верь, это все искусные декорации, расставленные вдоль железнодорожных путей с целью заманить глупых туристов, – проворчал Олег, не отрываясь от просмотра прихваченного из самолета журнала.
– Да хватит тебе киснуть! – Я пересела на его диванчик и толкнула угрюмого брата в бок. – Ничего ведь не произошло, Мартин ловко прищучил эту твою Сашеньку, ты на свободе, мы едем на поезде, следующем из Монтре в Роше де Нэ через Глион и Ко. Ты только вслушайся в эти названия! Музыка! А за окном какая красотища!
– Варька, хватит кудахтать! – Олег раздраженно отбросил журнал и вцепился обеими руками в свою шевелюру (она хоть и не достигла пока прежней длины после ранения, но вцепиться уже было во что). – Черт, противно-то как! Снова выставил себя в глазах Мартина законченным ослом!
– У нас не купе, а ферма получается – курица и осел, – хихикнула я. – Что же касается Мартина – поверь, братец, наш работодатель меньше всего думает сейчас о твоих умственных способностях, его гораздо больше волнуют твои профессиональные навыки. Тем более что он никогда не заблуждался особо на твой счет, иначе не нанял бы меня, дабы я удерживала тебя в рамках приличий.
– И все равно – одно дело прослыть гулякой и бабником и совсем другое – доверчивым кретином, уверовавшим в собственную неотразимость!
– Тогда, прости за пафос, но, может быть, хотя бы это послужит тебе уроком и ты перестанешь таскать
