Он кивнул и повернулся, намереваясь уйти.
Сказать ему, что ли?
Не успела. Дожевывая на ходу, к сбежавшему кавалеру подскакала Линда, швырнула в меня пригоршню ментальной злобы (могла бы – плюнула), вцепилась Мартину в локоть и буквально уволокла свою добычу подальше от меня.
Ну и пусть ее, мы еще встретимся.
А пока – контрольный звонок Карине. Кстати, где она? Только что ведь торчала у фуршетных столов, а теперь – нигде нет. Вон толстяк сидит за одним из столиков, лопает. Один. Вон Гизмо с обеими кисками, улыбается, довольный и спокойный.
А Карины нет.
Впрочем, возле ее нового кавалера стоит еще одна тарелка, перегруженная едой. Вероятно, мадемуазель Сиволапова-Эшли отлучилась в туалет.
Ладно, подожду. Надо же отработать денюжку.
Пять минут, десять, двадцать...
Полчаса.
Я набрала номер ее мобильного.
Абонент временно недоступен.
Ничего не понимаю...
ГЛАВА 14
Но, похоже, долгое отсутствие Карины беспокоило только меня. Красавчик с кретинским именем полностью погрузился в явно скабрезную, судя по липкой ухмылке, беседу с блондинистыми клонами. Пузан, опустошив свою тарелку, придвинул вторую, которую я посчитала добычей моей подопечной, и продолжил чавкать, победоносно отрыгивая.
А мое беспокойство, поначалу легкое и с преобладающими нотками раздражения, становилось все тяжелее и тяжелее. Раздражение постепенно исчезало, сменяясь страхом, и вот уже внутри пульсирует черный болезненный ком, а вдоль позвоночника ползет что-то холодное и мерзкое.
Да, Карина глупая, невоспитанная девчонка, да, с интеллектом и манерами у нее беда, но она же человек! И пригласила меня на эту тусовку, рассчитывая на помощь. Пусть и на психологическую, но – помощь.
И то, что сейчас ей требовалась помощь совсем иного рода, ничего не меняло. Я отвечаю за девушку и уйти, посчитав свою миссию выполненной, не могу.
Хотя подсознание со всей дури бамкало в гигантский колокол, привлекая к себе внимание: «Уходи, немедленно уходи! Не лезь, опасно! Опасно!! Опасно!!!»
Вот раздухарилось! Это, наверное, все еще сказываются последствия прошлогодних приключений, бедному моему подсознанию повсюду мерещится беда. Ну что опасного лично для меня может быть в поисках Карины? А вот с ней явно что-то случилось, и пора привлечь внимание к этому.
Я подошла к столику, на котором стояли уже две пустые тарелки, и склонилась к тяжело отдувавшемуся пузану:
– А где Карина?
Церемонии с этим типом ни к чему, он из тех персонажей, которые на подобных тусовках всех девушек считают давалками. Так что реверансы и конфузливое помахивание веером отменяются.
– Не знаю, сказала, что на пару минут, и пропала, – на автомате ответил толстяк, а потом выпростал из слоев жира дырочки глаз и рассмотрел меня. И дырочки моментально засочились похотью. – А ты что, ее подруга? Так зачем нам Карина, пусть шляется, где и с кем хочет, давай с тобой познакомимся поближе! Меня Пашей зовут, я владелец сети автосалонов! – Произнеся это, пузан раздулся от гордости (я инстинктивно отшатнулась – еще лопнет, очищайся потом). – И для такой красотки, как ты, детка, у меня может найтись очень симпатичный автомобильчик. Но это если ты будешь хорошей и умелой кисой.
– Подходящих кис поищи на соседней помойке, там твой контингент тусуется, – брезгливо поморщилась я.
– Что-о-о?! – Ух ты, а гора жира и верещит, как кабанчик, которого тащат на убой. – Да как ты... Да я тебя, сука...
– Вот это видишь? – Я вытащила свой телефон и покрутила перед потным пятачком.
– И что? Обычная мобилка. Правда, у подобных тебе б...ей таких...
– Ты продолжай, – усмехнулась я, приблизив аппарат поближе к брызжущему слюной ротовому отверстию (но не настолько близко, чтобы мерзкие брызги испоганили мой телефон). – Не сдерживай себя, чего уж там. А в промежутке между матерными идиомами все же напряги тот участок мозга, что еще не заплыл жиром, и поведай мне, куда ушла Карина.
– Ты что, курва, только что меня идиотом назвала?! ...! ... твою ...! Совсем о...ла, тварь!
– Очень хорошо, умничка! – поощрительно улыбнулась я.
До Пашули наконец дошло – что-то не так. Дискомфорт почувствовал какой-то, неправильное поведение наглой девки мешало, словно камень в ботинке.
– Эй, а ты чего мне свой телефон в лицо суешь?
Ха, лицо! Лицом это было в начальных классах школы, пока не наелась мордень. Она же ряшка.
– Перлы твои матерные записываю на диктофон, чтобы было чем заявление в полицию подкрепить.
– Какое еще заявление? – насторожился Паша.
– Ну, во-первых, о нанесении оскорблений, о матерщине в общественном месте, а во-вторых, о причастности к исчезновению моей знакомой, Карины Эшли.
– Что-о-о?! – Физиономия толстяка стала фиолетово-багровой, как бы удар не хватил чревоугодника. – Ах ты, дрянь! А ну, дай сюда телефон! Отдай, кому говорю!
Он попытался отнять у меня мобильник, но я оказалась проворнее – сорок шестой размер одежды все же – не шестьдесят четвертый. Мобильник ловко запрыгнул в клатч, я – отпрыгнула подальше от выбирающейся из-за стола груды сала и снова поинтересовалась:
– Так где Карина? Куда вы ее дели?
– Я тебе сейчас покажу, где Карина, сука! Вы небось с этой шалавой на пару работаете – одна знакомится, а потом «пропадает», а вторая шантажировать начинает! Но со мной этот номер не пройдет! Давай сюда сумку, б...!
С неожиданной для такой груды ловкостью он рванулся ко мне и схватил за руку.
Ауч! Запястье словно железные клещи сдавили, причем нажим усиливался все больше и больше.
– Отпустите руку, – прошипела я. – Иначе...
– Что иначе?
– Закричу.
– Это вряд ли. Прошмандовки типа вас с Кариной обычно не любят привлекать к себе внимание. Отдай лучше по-хорошему!
Эта жирная сволочь начала медленно выворачивать мне руку. Нет, ну вот ведь падаль! Я же ничего особенного от него не прошу, всего лишь хочу узнать, куда подевалась его спутница! И вдруг – такая реакция.
А может... Может, этот Паша каким-то образом причастен к исчезновению Карины? Вдруг мы случайно нарвались на маньяка?
Фу, глупости какие! На подобных мероприятиях всякие уроды встречаются, но маньяк – это уже слишком. А вот поставщик живого товара в бордели Запада и Востока – очень может быть. Хотя... Действовать так топорно? Умыкнуть подходящую девицу, не дожидаясь конца вечеринки?
Но погрузиться в дебри размышлений мешала нарастающая боль в запястье. Казалось, еще немного – и тонкие косточки хрустнут под нажимом потной лапы.
А в свиных глазках плескалось наслаждение. Наслаждение властью, упоение вседозволенностью, уверенность в безнаказанности.
– Немедленно отпустите! – закричала я. – Оставьте меня в покое! Господа, уймите этого хама!
Наслаждение сменилось изумлением. Искренним таким, детским. Как это? Почему она не боится привлечь к себе внимание? Или она...
