сказочного бреда, вовремя напомнив хозяйке, что не всякий отшельник, живущий в такой глуши, будет добрым.
И станет смотреть на хрупкую уставшую девушку, как на внучку…
Или дочку.
Так что сначала давай-ка найдем хоть какие-то признаки близкого жилья, а потом, если повезет, не будем выламываться из лесной чащи с воплем: «Есть кто в доме?» Сначала следует попытаться выяснить, кто там обитает и стоит ли вообще с ними знакомиться.
Люди – это, конечно, хорошо, но не всегда.
Ну, в принципе рассуждения верные, вот только…
Вика с тоской еще раз всмотрелась в притаившийся за деревьями мрак – ничего. Ни огонька, ни отблеска, ни даже намека.
И тропинки, пусть самой узенькой, но протоптанной человеческими ногами, тоже не видно.
Все та же густая, вконец одичавшая чаща…
Адреналин как-то сразу, в одно мгновение, выкипел, а иного допинга в крови девушки не было.
Что мгновенно отразилось на способности сохранять вертикальное положение. Вика впервые в жизни на себе испытала выражение «ноги подкосились». Эти зловредные ходули внезапно сложились, словно у паука-косиножки, и девушка с размаху бухнулась на филейную часть.
И впервые в жизни пожалела, что эта часть у нее модельных параметров – девяносто сантиметров в объеме. Сейчас бы гораздо больше пригодились увесистые сто двадцать сантиметров, было бы не так больно!
Сосна, на корень которой приземлилась девушка, удовлетворенно шелестнула: «Йес!» – и горделиво посмотрела на менее удачливых соседок. Только ей удалось-таки отомстить негодяйке.
«Нич-ч-чего-нич-ч-чего, – прошуршали соседки. – Она ведь еще не выш-ш-шла из леса!»
– Ну вот, – проворчала Вика, съезжая с торчавшего из земли корня на мягкую травку, – теперь синячара будет, здоровенный такой, фиолетовый! Хотя… одним синяком больше, одним меньше – какая разница! После сегодняшнего забега этого добра и так на теле в избытке, я, наверное, на далматинца сейчас похожа. Причем на покусанного далматинца.
Она закатала разорванный рукав байки и попыталась хорошенько рассмотреть рану. Попытка с громким бульком провалилась в ночной мрак, лунного света на подобные затеи явно не хватало.
С абсолютной точностью удалось установить только одно: рана, вернее, раны – волк попробовал ее на вкус два раза – подсохли и покрылись кровавой коркой. Их не мешало бы промыть и залить хоть чем-то спиртосодержащим, но у нее осталась только вода, да и той слишком мало для промывания ран.
Напиться бы вдоволь, а то во рту давно пустыня песок перекатывает.
Вика устало привалилась к сосновому стволу и вытащила из кармана пластиковую бутылку. Хорошо все-таки, что это именно пластик, стекло давно уже разбилось бы во время одного из падений.
Теплая и не самая свежая вода показалась сейчас девушке родниковой.
Вот только слишком быстро закончилась.
– Ну и ладно, – прошептала Вика, забросив бутылку в кусты. – Зато язык больше не похож на засушенный листок из гербария. И вообще, утром я уж точно выйду к людям, у которых есть и вода, и телефон. А пока… – Она судорожно зевнула и поежилась. – Пока надо устраиваться на ночлег.
«Не самая удачная мысль».
– Отстань, – вяло отмахнулась девушка, сворачиваясь калачиком среди сосновых корней. – Ты всего лишь мой бред, порожденный усталостью. Вот высплюсь хорошенечко, и ты исчезнешь.
«Если проснешься».
– Да хватит меня пугать! – Речь беглянки становилась все неразборчивее, веки устало сомкнулись. – Я вон сколько прошла по ночному лесу, и ни одна тварь…
Бормотание стихло, сменившись уютным посапыванием.
«Я так и знал! Придется все-таки выйти. Вот только надо подумать, как незаметно миновать пост охраны. И ведь совсем немного осталось до убежища! Лок, дружище, придется тебе еще раз мне помочь. Покарауль девушку до моего прихода, а то сожрут бестолковую!»
Вика спала, спала тяжелым, беспробудным сном вымотанного до предела человека.
Возле нее сейчас можно было палить из пушки и устраивать даб-степовую дискотеку – она не проснулась бы.
Но ни пушки, ни диджеевского пульта поблизости не оказалось.
А вот желающих отведать сладко пахнущей человечинки долго ждать не пришлось.
Причем это были те самые желающие, с которыми девушка встретилась днем. Похоже, хищная троица не оставила надежды полакомиться столь редкой добычей. Они шли по следу, опустив носы к земле, и в итоге пришли.
Добыча мирно сопела под сосной, предоставив волкам на выбор: нежное горло, белевшую из-под задравшейся штанины ногу или исцарапанные ладошки.
Вожак троицы облизнулся и, капая слюной, направился к горлу.
Но добраться до него опять не получилось, ну что ты будешь делать!
Ему оставалось пройти буквально несколько шагов, когда из густого мрака вынырнул гигантский силуэт и, угрожающе рыча, встал на пути волков.
Да, их было трое, и все они матерые хищники. Они не боялись вступать в схватку с другими клыкастыми обитателями леса, пусть даже и с медведем.
Но не с этим зверем.
И вовсе не потому, что он был сильнее и крупнее любого из них, нет. Каким бы огромным он ни вымахал, он все равно был один. А их – трое.
Но от него пахло ужасом. Тем самым ужасом, который сегодня уже опозорил их, превратив в скулящих волчат. И сопротивляться которому не мог ни один обитатель окрестных лесов.
Порыкивая и хрипло огрызаясь, волки развернулись и скрылись в ночи.
А приставленный к спящей девушке охранник устало опустился на землю и, положив голову на лапы, приготовился ждать.
К счастью, ждать пришлось не очень долго.
Где-то через час из-за деревьев вышел высокий стройный мужчина и улыбнулся помощнику:
– Молодчина, Лок! Теперь я сам, можешь идти. Спасибо тебе, лобастый.
Глава 31
Просыпаться не хотелось. Ну вот ни капельки. Ей было так уютно, так славно лежать, свернувшись клубочком под мягким пледом, а там, в реальности, – дремучий лес, отчаянные поиски источника того самого огня, голод, жажда, ноющая боль во всем теле…
И идущий по следу фон Клотц, переполненный явно не любовью и нежностью.
И гигантский волк, уже восстановивший обоняние и зрение.
В общем, куча недругов и ни одного друга.
Вика всхлипнула и натянула плед на голову, уткнувшись носом в подушку.
Стоп! Плед?! Подушка?!
Откуда они взялись под сосной?!!
А нет никакой сосны. Она лежит на кровати. Или на диване. Опознать лежанку, полностью накрывшись пледом, было довольно проблематично.
Да и какая, собственно, разница? Ясно одно – она больше не в лесу. Причем, судя по абсолютной, какой-то давящей тишине, – даже не в доме. Больше похоже на подвал, причем глубокий, с толстенными бетонными стенами…
Вика судорожно сжала губы, стремясь удержать вскипевшие в углах глаз слезы отчаяния. Но не получилось. Они хлынули, превращая тонкую ткань наволочки в мокрую тряпку.
Фон Клотц все-таки догнал ее! Господи, какая же она дура! Ну почему, почему она не заставила себя идти дальше, почему хлопнулась там, под деревом, никчемным мусорным мешком! И задрыхла самым кретинским образом, словно оказалась не в диком лесу, переполненном злопамятными хищниками, а в номере придорожного мотеля!
Причем так задрыхла, что не почувствовала ничего. Ее ведь явно трясли, пытаясь разбудить, может, и
