мол, плавать? А тот еще больше нахохлился: «У меня разряд. Вот моя книжка. Я вчера приходил, оставил заявление». Ну, инструктор назначил тому чижику разные испытания, и, между прочим, с монетами. Вынул из кармана горстку и говорит: «Ну, зажми в кулак и ныряй. Тут вода чистая, пересчитаешь. Да камушек со дна прихвати». Борис Владимирович прервал рассказ и покосился на меня. Ребята заулыбались: каждому из нас в свое время наш тренер назначал такое испытание. А я, помню, еще ошибся на десять копеек.
— Старшой остался доволен тем пареньком, — продолжал Борис Владимирович, — «Легкие, — говорит, — у тебя хорошие, и в плечах ширина намечается». Усадил его рядом с собой на груду пробковых поясов и принялся расспрашивать: «По объявлению пришел? А чего ищешь? Заработки здесь небольшие. Может, просто отдохнуть и позагорать решил?» Парнишка отвечает: «Я работать буду, Роман Петрович, честно! И тренироваться… А осенью поеду в институт физической культуры, добиваться. Мне без плаванья не жить!»
Вероятно, тот паренек любил наш спорт так же, как и вы, чемпионы. И, наверно, когда он говорил эти слова, его голос звенел, как и у каждого из вас, когда вы впервые пришли ко мне проситься в команду. А старшой, видно, был душевный человек. Он этак по-хорошему прищурился. «Понимаю, — говорит, — романтик своей будущей профессии. Без этого нельзя, наше дело любить нужно. Тут халтура может стоить человеческой жизни. Первую медицинскую помощь знаешь? Как делать искусственное дыхание, как оторвать от себя руки утопающего? Здесь не бассейн — море, волна».
Ну, парнишка начал уверять, что справится, не сомневайтесь, мол, Роман Петрович. А тот говорит: «Есть тут один пляж — два санатория, пионерская турбаза, — я из-за того пляжа по ночам не сплю. Да что поделаешь, людей не хватает… Пойдешь туда спасателем. Только хохолок этот, ну, что ли, помадой смажь, чтобы не торчал. Авторитета больше, а то и впрямь чижик».
Борис Владимирович замолчал и долго глядел на разрисованные морозом стекла.
— Эх, молодость! Золотая она, как тот светлый южный край, — тихо сказал он и вздохнул. — Рано утром, пока солнце не вышло из-за гор, воздух еще пропитан ночным резким запахом водорослей, а вода звонкая и прозрачная: ударь веслом — и зазвенит, а ляг лицом в нее — увидишь на глубине раковины; мальчишки, кто половчее, за ними охотятся, а потом продают курортникам. Галька на берегу, заглаженная ветром и водой, еще тусклая и влажная от утренней росы; упадешь на нее, и думать в это время ни о чем невозможно, только дышишь соленым ветерком и чувствуешь, как прибой где-то возле твоих пяток полощется. Так и лежишь, пока не станет холодно. Тогда лезешь опять в море — погреться, потому что вода в том небесно-морском краю всегда на три-четыре градуса теплее воздуха. Да-а, чемпионы, там не хочешь, а романтиком станешь… Впрочем, все это лирика. На деле же получалось не так гладко.
Утренние часы были единственным возможным для тренировки временем; появятся первые купальщики, и все: инструкция запрещает спасателю входить в воду. Он обязан находиться на конце выдающегося в море солярия или в лодке в полусотне метров от берега, на линии буйков с красными флажками, что ограждает зону разрешенного заплыва. Вот и торчал паренек на солярии, как чижик на ветке, а отдыхающие приставали к нему с глупыми вопросами, вроде того: сколько нужно баллов волнения, чтобы утонуть, или можно ли достать головой дно, если прыгнуть с семиметровой высоты солярия. Глядя на еще не успевшее загореть тело спасателя, всё в нем угадывали новичка, и по этому поводу высказывались всякие малоприятные замечания. Ко всему тому в первый же день, когда пришлось громко окликнуть девушек, заплывших за флажок, с пляжа раздались возгласы: «Смотри, да это же Чижик! Ишь куда залетел!» Это кричали вчерашние мальчишки с причала. На пляже громко засмеялись, и с тех пор кличка «Чижик» прилипла к пареньку.
Эх, чемпионы! Не знаю почему, но так уж устроена жизнь, что в любом, даже самом простом деле поначалу бывает трудно. Обязательно какая-нибудь заковыка попадет. Так и с тем Чижиком. Он почему-то не видел, что вокруг него много простых хороших людей, которые радуются солнцу, морю и отпуску. Это были добродушные усатые горняки из Донбасса, Сибири, они косились на курортников в темных очках и удивлялись: «Вот чудаки, солнца не ценят!» Моряки из Мурманска, с рыболовных тральщиков, отчаянные, просоленные, промороженные ребята, которые, однако, никогда не нарушали правил, не заплывали за флажки; полярные летчики — почему-то все голубоглазые и светловолосые, — когда в дымно-голубом знойном мареве появлялась тень самолета, они сразу по звуку определяли модель машины и обменивались непонятными замечаниями; крепкие худощавые парни и милые стройные девушки всегда группировались вокруг воткнутой в песок палки с надписью: «Студенты, сюда!»— гоняли по пляжу волейбольный мяч, обливали друг дружку водой и покупали в складчину у местных мальчишек кислые яблоки, хурму и орехи. Всех этих людей Чижик рассмотрел и полюбил позже, а в первые дни судьба свела его с другой породой пляжников.
Вы хорошо знаете, чемпионы, молодых лоботрясов, что носят тарзаньи прически и галстуки с попугаями и жар-птицами. Не думайте, что двадцать лет назад у нас не было стиляг, — были. Только тогда они назывались как-то иначе. Эти пижоны приходили на пляж в шикарных шерстяных трусах с лампасами и поясками, приносили патефоны с душещипательными пластинками, а частенько и бутылки с портвейном. Рассказывали девушкам дрянные анекдоты и врали, что купались в ледяной воде высокогорного озера Рица. Послушать этих субчиков, так каждый из них был не то теннисистом, не то известным гонщиком или боксером. В общем — авто-мсто-кино-фото и еще что-то.
Черт его знает почему, но Чижик сделался мишенью для насмешек этой компании. Каждый день кто- нибудь из бездельников заплывал за флажок и делал вид, что тонет: барахтался, нелепо взмахивал руками, уходил надолго под воду. На берегу его сообщники поднимали панику, требовали, чтобы спасатель плыл на выручку. Чижик едва не попался на удочку, но вовремя разобрался и не тронулся с места. С тех пор стиляги начали уверять всех на пляже, что «этот Чижик и плавать-то не умеет! Просто посажен для мебели». А Чижику веб чаще приходила мысль прыгнуть в воду и показать этим маменькиным сынкам, что такое настоящий кроль. Но постепенно он притерпелся, ожесточился и заставлял себя не смотреть в сторону насмешников. За неделю Чижик похудел, окреп и закоптился до черноты; по утрам до восхода солнца он упорно тренировался, а днем сидел с книгой в лодке или на солярии.
Роман Петрович появлялся внезапно. Белый катер выносился из-за изгиба берега, как птица. Его острый вздернутый нос напоминал клюв, а фонтаны летящей от бортов воды — крылья. Старшой принимал рапорт, проверял спасательные круги, снасть, аптечку.
Внимательно глядя в хмурое лицо Чижика, говорил: «Прослышал я, насмехаются над тобой караси? Ну и пёс с ними, не обращай внимания. Уважай свое дело, не показывай зря его блеск. Будь внимателен, не пей, не глазей на девчонок, учись держать в глазах сразу весь пляж, привыкай распознавать кандидатов в утопленники».
Борис Владимирович замолчал. Я смотрел на нашего учителя, и его лицо казалось мне совсем молодым. Стрелка электрических часов с легким стуком подвинулась на одну минуту; до конца перерыва оставалось совсем мало времени.
— И вот, чемпионы, однажды Чижик увидел на пляже девушку. Наружность у нее была самая простая — ситцевый сарафан и широкополая соломенная шляпа, но когда она легко вспрыгнула на камень, лежащий у самого прибоя, и морской ветер обернул вокруг ее ног широкую юбку, усатый шахтер, сидевший рядом с Чижиком, огорченно вздохнул: «Эх, годы…» Девушку заметили и другие. Парни в шерстяных трусах начали усиленно нырять с волнореза, плавать на скорость и всячески показывать, какие они ловкие. Возобновились остроты по адресу Чижика, была разыграна очередная инсценировка с мнимым утопающим.
Чижик держался невозмутимо, но, даю вам слово, чемпионы, внутри у него все так и кипело. Он взялся за металлические перила и глянул вниз. Там колыхалась зеленая морская вода, широкие низкие волны неторопливо накатывались, разбиваясь в пену о бетонный фундамент солярия. Семь метров — приличная высота. Тренированное тело легко опишет правильную дугу; можно раскинуть в полете руки, потом плыть не меньше минуты под водой и дальше — настоящим кролем к горизонту, чтобы все видели… В ленивом шелесте прибоя послышался спокойный голос Романа Петровича! «Уважай свое дело. Не показывай зря его блеск».
Чижик вздохнул, отпустил перила и повернулся спиной к морю. Раньше он, пожалуй, с чувством страха, — наверно, оттого, что еще не проверил себя на деле, — думал, как он справится, если произойдет несчастный случай, но в этот день Чижик начал страстно желать, он просто мечтал, чтобы кто-либо стал тонуть по-настоящему…
Девушка не шла в море. Она стояла у берега по пояс в воде, приподняв правую руку, забинтованную у
