XIV принцип

Шлюпка, движимая шестью гребцами, ловко обходила острые ри­фы, в изобилии торчащие из воды у берега. Еще полсотни весельных взмахов, и ноги преследователей коснулись земли.

— Капитан, ты тоже с нами? — удивился Охотник, когда Дейдвуд спрыгнул на незнакомый берег вслед за ними.

— Это мой долг, — буркнул капер и посмотрел на Сергея.

Тот вспомнил слова Радиры о должке капитана и предложил Дейд­вуду:

— Не лучше ли вам следить за штурвалом? Мне бы очень хоте­лось, когда все закончится, двинуться дальше.

— Как прикажете, — с видимым облегчением согласился тот и быс­тро вернулся в шлюпку. Каперу явно не хотелось опять связываться с нежитью.

— А ты, братец, влияешь на этого разбойника, — хмыкнул Вилли, когда они отошли от шлюпки на приличное расстояние.

— Дручии уважают инжи, — вывернулся Второй и спросил у ван Хала, разглядывающего землю: — Есть след?

— Есть, — ответил тот. — Жреца несут скелетоны. Но несут не быстро. У одного из мертвяков нет ступни. Ямка вместо полноценного отпечатка. Мы их скоро догоним.

Преследователи быстро двинулись по отчетливому следу. Обогнув невысокую каменную гряду из круглых валунов, они ступили на песча­ную полосу.

— Хэ! — воскликнул Йохан и показал на какие-то знаки, начер­танные на песке. — Жрец пытался сотворить заклинание, но не успел. Значит, он услышал наши голоса, что в свою очередь значит — он сов­ сем близко. Не удивлюсь, если из вон той рощи на нас нападут его ко­сти, — он показал на деревья в ста метрах от них.

Не успели отзвучать его последние слова, как из рощи с палками в руках выскочили два скелета. Выскочили и тут же разлетелись на час­ти от метких выстрелов Охотника.

— Подвижные дохлые мишени — мой конек! — похвалился ван

Хал, убирая пистолеты.

— Потом, Йохан, потом дифирамбы! — поторопил друга священ­ник. — Наше сокровище ковыляет где- то впереди.

— Не уйдет! — усмехнулся тот, но шагу прибавил.

Жреца они застали в конце тропы, петлявшей среди деревьев и закан­чивающейся тупиковой площадкой среди скал и небольшим прудом посре­ди, затянутым цветущей урутью. Жрец стоял на коленях у самой воды, что-то ожесточенно чертил пальцем на песке и в полный голос завывал:

— Голохуус шуноуус!..

Его мешок валялся рядом.

— Заклятие Призывания! — почти умилительно заметил Вилли. — Он произнес только вступительную фразу. Ума не приложу, как он на­меревался довести ритуал до конца — в заклятии больше двухсот фраз. Позволь, Йохан, я сам, а то ты что-нибудь ценное расколотишь?

— Валяй, — согласно кивнул Охотник.

Священник достал из сумки заостренный колышек, снял с груди железный амулет в форме молота и не торопясь подошел к жрецу.

— Бухоомут геохуус! — продолжал завывать тот.

— Прекрасная у тебя память, братишка, — сказал сигмариот, при­ставил левой рукой колышек к спине жреца, в районе сердца, а правой сильно вдавил его в плоть.

Тело Жреца свела судорога, он привстал с коленей, обернулся к священнику, протянул было руку, но тут заметил стоящего чуть поо­даль Сергея и взревел:

— Маг...

Закончить он не успел, потому что Вилли тут же впихнул ему в рот сквозь маску железный амулет. Жрец поперхнулся и осыпался грудой пепла под ноги своего палача.

— Мало ли что, — мотивировал тот свой второй удар. — Вдруг он проклясть хотел?! Такие мстительные твари эти Жрецы Личи. Был та­кой случай... — бородач не договорил и поднял с земли маску жреца. — Какая красота! Точно — это Отступник, маска Кхарнута с ромбовид­ной клеммой. Нам чудовищно повезло, друзья! Уничтоженный нами экземпляр был редким скупердяем. Но, конечно, это не Генрих Кеймлер. Во- первых, нет его посоха наговорщика, во-вторых, нет Крелла. Зато много чего другого.

— Ты там про меня не забудь, — подал голос Охотник, крайне за­интересованно наблюдая за тем, как его ученый соратник ворошит оставшееся от Жреца Личи тряпье.

— Итак, — произнес священник, выложив перед собой в ряд пожит­ки жертвы. — Что мы имеем? «Голубой скарабей» — около 5 тысяч лет, сапфиры, голубые бриллианты, сила Отражения. На этом можно и оста­новиться. Стоимость «Скарабея» намного превышает наши скромные за­просы. Но продолжу. «Маска Смерти Кхарнута» — также около 5 тысяч лет, золото; по идее, носитель маски должен излучать ужас. Лично я не заметил. «Маска» дороже «Скарабея». Дальше. «Плащ Дюн» — 7 ты­сяч лет, приличное состояние, пригоден для охоты в пустыне. Носишься подобно вихрю над песками. Теоретически, само собой. Стоим...

— Чур это мне! — попросил ван Хал. — Я запланировал в следую­щем году несколько операций в пустыне.

Вилли укоризненно взглянул на него, но плащ отдал и продолжил перечисление.

— «Хиератический Сосуд» — около двух тысяч лет, бронза, внут­ри останки другого Жреца Личи, по каталогу музея Магнуса — одно­разовый предмет, мощный источник варпстоуна. Недорогая вещь, но редкая. Ее тоже пожертвуем музею, «Поручи Солнца» — 4 тысячи лет, бронза, по легенде — включают в состав эссенцию самого Солнца, в бою слепят врага. Стоимость приличная, ввиду ограниченной партии. Кова­лись только для Стражей Гробницы Сеттры. В музее одни такие есть, так что мы еще богаче. Ну надо же! «Ошейник Шапеша» — точно 6 ты­сяч лет, золото, бриллианты, создан Высшим Жрецом Касабара, защи­щает носителя от смерти, но чтобы Моор не сердился, отдает богу смер­ти душу соседа. Предательская штука, хоть и бесценная, — сигмариот взвесил артефакт в руке, потом размахнулся и бросил ошейник в центр пруда, где тот и канул навеки. — Прощай, единственный экземпляр! И хорошо, что единственный. Не будем жадничать. Йохан, запиши мой мудрый и благородный поступок в нашу книгу. Я по памяти потом зари­сую, как выглядел «Ошейник». И наконец, — он извлек крест на цепоч­ке. — «Анкх Сетепа, или Русельный крест» на цепи — тоже около 6 ты­сяч лет, белое золото, принадлежал царю Сетепу из 5-й династии, по каталогу обладает способностью привлекать на свою сторону единомышленников. Кстати, хроники подтверждают, что Сетеп отличался особого рода обаянием. Необходимая в путешествии вещь.

Вилли повернулся к Сергею и спросил:

— Хочешь? Это тебе за смоляную стружку.

Второй конфузливо помялся, но потом согласился и «Анкх Сете­па» лег в его ладонь.

— Вот и все пожитки Отступника! — поднялся на ноги священно­служитель и носком сапога отшвырнул оставшиеся тряпки от себя. — Это был наш лучший улов, Йохан. Мы богаты.

— Ты ничего не взял себе, Вилли, — напомнил ему Охотник.

— Мне из этих побрякушек ничего не надо, — отказался сигма­риот. — Лучше мы продадим «Скарабея», «Поручи» и «Сосуд». На свою долю я смогу построить самый большой храм Сигмару в Империи и положить себе тройной оклад плюс отпускные.

— Нет, — покачал головой ван Хал и бросил под ноги другу «Плащ Дюн». Или тоже что-то возьми, или продадим плащ.

— Мне на самом деле ничего не нужно, — попробовал переубедить его клирик.

Но Йохан настоял на своем, и Вилли пришлось взять «Поручи».

— Упрямый гробокопатель! — ворчал он, натягивая себе на руки навязанный трофей, но тут его озарило: — Слушай, Йохан, а зачем му­зею маска? Давай ее тоже продадим? Сосуда достаточно.

— Всем сердцем соглашаюсь, — поддержал его Охотник. — Пом­нишь, мы им передали шлем этого кошмарного головореза из «Крова­вых Драконов», которого нам чудом удалось заманить в дом и сжечь, в деревне под Мидденхаймом? А они выложили шлем на смотровой стенд и даже не упомянули на табличке