улыбнулся про себя он.
Антонина посмотрела на свое отражение в витрине и довольно улыбнулась. Цвет хороший, да и прическа, так уложить волосы самой никогда не получится. Дианка все-таки молодец. На работе Тоня отпросилась до обеда. Оставалось еще полчаса, и она, решив себя побаловать, зашла в «Шоколадницу» недалеко от работы. Неделю сидела на диете, ничего, один раз можно себе позволить что-нибудь легкое, штрудель или чизкейк. Тоня в кафе ходила нечасто – дорого. Но сегодня особый день. Еще раз взглянув на свое отражение в зеркале, Тоня прошла в зал, народу было немного, выбрав маленький столик у окна, она села и заказала капучино и яблочный штрудель.
– А вот вечером… – она невольно улыбнулась своим мыслям и сразу отвернулась к окну. Глупо ведь, когда человек вот так сидит один и улыбается. «Антонина, что с тобой? Ты прямо светишься вся», – вспомнились ей слова Александры Ивановны из справочной. Ничего от нее не скроешь. Мысль Тони плыла все дальше. «Милая Шурочка Ивановна, не мучайте меня вопросами, не надо, подождите, я расскажу, обязательно все вам расскажу, когда придет время. А сейчас мне самой непонятно, что происходит. Ведь прошел всего месяц… а кажется, уже минуло так много времени, потому что все изменилось… Сегодня вечером тоже будет кафе или даже ресторан, они как раз договорились встретиться в полвосьмого и вместе отметить их маленький юбилей. Как бы не забыть захватить с собой то, что он просил. Ну а после ресторана… А что, собственно, после ресторана? Антонина, возьми себя в руки! Вот только не беги впереди паровоза! Если будет поздно, домой не поеду и останусь у тети Ани. Надо, кстати, ей позвонить предупредить. А если он пригласит к себе?.. Антонина порылась в сумочке: косметика, зубная щетка – вроде бы ничего не забыла.
– Капучин, пжалста, – бровастая официантка говорила с сильным акцентом.
– Спасибо большое. Какой аромат! – Тоня улыбнулась ей. – Простите, а штрудель? Я еще заказывала яблочный штрудель.
– Вы заказываль?
Официантка вскинула кустистые брови, захлопала ресницами и, заглянув в блокнотик, обернулась назад. Там за соседним столиком сидел мужчина. Не расставаясь с мобильным, он с удовольствием приступил к штруделю, проткнув вилкой золотистую корочку пирога.
– Вы тош заказываль? – обратилась к нему официантка.
– Простите, что? – отложив в сторону мобильный, спросил тот.
– Официантка спрашивает, просили ли вы принести яблочный штрудель? – вмешалась в разговор Тоня.
– Уже не помню… вроде бы нет, – дожевывая, ответил мужчина, уставившись на тарелку, – я как-то машинально…
– Значит, девушка перепутала. Принесите в таком случае еще один штрудель, только на сей раз мне, – бросив взгляд на часы, обратилась Тоня к официантке, которая окончательно сконфузилась и пролепетала:
– Штрудел болше нет.
– Простите, что так вышло, – донеслось из-за соседнего столика.
– Ну что ж, придется посидеть на диете, – с грустной улыбкой сказала Тоня. – Тогда несите счет.
«А на диете посидеть ей бы не помешало…» – подумал Павел, проводив взглядом смелых форм блондинистую даму с соседнего столика, и снова переключился на свой мобильный.
Сегодня у него хороший день, по-настоящему хороший – Лиза пригласила его к себе на ужин и уже раза три перезванивала с вопросами, нет ли у него аллергии на орехи или на морковь и пьет ли он грузинское вино. А главное – именно сегодня он получил заветный листок бумаги, на котором значилось всего два имени, только два. Но именно в них заключалась разгадка тайны, которую он стремился разгадать последние полтора месяца.
– Маргарита Николаевна Ермакова, к. н., факультет искусствоведения МГУ.
– Алексей Михайлович Воеводин, зав. кафедрой истории искусств, профессор, МГПУ.
– Это бывший педагогический ленинский, насколько я понимаю, – объяснила ему Вероника, – тут еще телефоны я записала, но только домашние, сотовых не было.
– Вероника, у меня слов нет, вам… вам бы памятник при жизни поставить, какая вы умница. Спасибо вам гигантское-прегигантское. – Павел готов был ее расцеловать.
– Вы меня захвалили. А на самом деле, если бы не МБА, ничего бы не получилось.
– Тогда слава МБА! А кстати, что это такое?
– Межбиблиотечный абонемент. Есть такая, теперь уже электронная, система межбиблиотечных взаимоотношений. Если, допустим, в одной библиотеке нет требуемой книги, ее запрашивают в других фондах.
– Неужели у вас чего-то может не быть?
– Конечно, может, – усмехнулась Вероника, – так вот, обычно читательские запросы никем не контролируются и абсолютно анонимны. Вы сами знаете. Пришел читатель, отыскал в каталоге шифр, подал требование, подождал, когда книга поступит из хранилища, получил ее и посидел с ней в читальном зале. А у нас еще очень большой поток. Как тут отследишь?
– Никак?
– Я же вам, Павел, уже объяснила. Другое дело МБА, там все фиксируется – кто, что, когда заказал.
– Ах, вот оно что. Значит, вы абсолютно уверены, что книгами по моему списку никто больше не интересовался?
– За последние два месяца – никто. Только эти двое. Причем Ермакова – со знаком вопроса, я указала ее на всякий случай.
– Почему?
– Круг ее интересов – судя по запросам, совпадений с вашим списочком мало – намного шире, кроме того, кое-какие издания по Брюллову комплектовались для нее еще в мае этого года. А вы мне указали четкие рамки – с 15 августа по сегодняшний день.
– Да-да, именно. Не раньше.
– Тогда только Воеводин. А его запросами занималась Стрельникова, из справочной.
– Тем лучше, – решил Павел и снова принялся нахваливать и благодарить, потом осторожно достал из кармана конверт и протянул его Веронике.
Как все-таки ему с ней повезло! Если бы не она… вот что значит спец!
Воеводин? Алексей Михайлович? Профессор, значит. Павел нервно ерзал на стуле – телефон в профессорской квартире не отвечал. Трубку не снимали весь день, и только вечером на звонок отозвался женский голос, мрачно сообщив, что Алексей Михайлович подойти к телефону не может.
– Простите великодушно, но мне очень надо с ним поговорить, это важно и касается его работы, сбора информации… – настаивал Павел.
– Молодой человек, к сожалению, это совершенно невозможно.
– Извините мою настойчивость, но разговор действительно крайне важный.
– Сейчас для него важно только одно – выздороветь. Алексей Михайлович уже второй месяц лежит в больнице. У него обширный инфаркт. Поймите же наконец, молодой человек, – повысив голос, отрезала женщина.
И Павел, пробормотав в очередной раз слова извинений, услышал в трубке длинные гудки.
Вот как? А с какой стати тогда эта, из справочной службы, как ее там… Стрельникова… так любовно подбирает материальчик? Для кого?
На следующее утро Павел решил поехать на Воздвиженку и познакомиться с любознательной г-жой Стрельниковой. Но какая-то любезная пожилая дама с извиняющейся улыбкой ответила, что Стрельникова в отгуле, и, если без нее никак вопрос решить нельзя, предложила подъехать завтра.
Но и на следующий день эту самую Стрельникову он не застал.
– Опять отгул? – возмутился Павел.
– Извините, может, с вами поработает другой сотрудник? Я ничего точно не знаю, но она позвонила и попросила два дня за свой счет. Конечно, так обычно не делается – руководство редко идет навстречу, но Антонина Николаевна на хорошем счету, работает у нас очень давно, – объясняла Павлу все та же любезная
