лежащие пред ним 'Первоначальные тезисы Дианетики Плюс' Крюгер. - Какое учение, такое и название.
- А мне нравится, - после некоторого раздумья изрек Хаббард, - давайте попробуем эту 'саентологию'. Кстати, как там насчет авторских прав?
- Термин использовал в 30-х годах немецкий философ Анастасиус Норденхольц в своей книге Scientologie: Wissenschaft von der Beschaffenheit und der Tauglichkeit des Wissens... - начал Крюгер.
- Господи, да что у вас за имена!? - в сердцах воскликнул Хаббард.
- А разве ваши цивилизации Хелатробус, Эспинол и Арсликус звучат лучше? - Рихарда всегда задевало англо-саксонское высокомерие американского сочинителя.
- Ну ладно, не принимайте на свой счет, - миролюбиво произнес Хаббард и продолжил, уже обращаясь к Крюгеру, - а этот ваш Норденштольцер..
- Норденхольц - в один голос поправили его Крюгер и Норман-Ауденхоф.
- Да-да, он самый, - согласно кивнул писатель, - он еще жив? Это я на тот случай, если он захочет в суд подать...
- Последний раз мы встречались с ним в Мюнхене в конце тридцатых, - ответил Крюгер, - но я не знаю, удалось ли ему пережить войну.
- В любом случае, его книга на английский язык не переводилась, - улыбнулся Рихард, - а это значит, что Рон ее прочитать, а, следовательно - позаимствовать термин, не мог.
- А мы тогда что здесь делаем? - удивился Крюгер.
- Профессор, - все так же насмешливо улыбаясь, продолжил Норман-Ауденхоф, - разве вы еще не поняли, что Ксену может быть только один. А имена его Верных Офицеров просто канут в историю.
***
Через неделю, в начале марта 1952 года, выступая с лекцией все в том же Финиксе, что на юге засушливого штата Аризона, писатель-фантаст Л. Рон Хаббард сделал публичное заявление о создании нового религиозно-философского учения - саентологии. Первая церковь саентологов открылась уже через два года в Лос-Анджелесе.
Хаббард сдержал слово и упомянул Крюгера в своей биографии. В самом ее начале, там, где речь идет о детских годах писателя, говорится, что в 1923 году 12-ти летний Рональд познакомился с капитаном второго ранга Джозефом Томпсоном, офицером медицинского корпуса военно-морских сил США, который ездил в Вену учиться психоанализу у Зигмунда Фрейда, и затем рассказал об этом впечатлительному сынишке своего сослуживца. И хотя данное событие оппонентами саентологии оспаривается и даже высмеивается, факт остается фактом - в первых строках жизнеописания Хаббарда упомянут некто Джозеф Томпсон. Американский паспорт на такое имя сумел себе выправить в Аргентине Манфред-Вильгельм Крюгер, профессор психологии, бывший сотрудник 'Аненербе' и, по его собственному заверению, ученик Фрейда и Юнга.
22 сентября 1973 года
Офис компании 'Алекс Уорроп и сыновья'
Интерлакен, Швейцария
Алекс проснулся позже обычного. Ирма и сыновья ушли на работу, когда он еще спал, так что он мог себе позволить поваляться в постели, потом - долго и в свое удовольствие поплескаться под душем, и, наконец, поставив почти на полную громкость новую пластинку Deep Purple, неспешно заняться приготовлением завтрака. Уорроп со знанием дела поджаривал аппетитные баварские колбаски, мурлыча в такт любимой группе. Из окон их кухни открывался вид на горы Юнгфрау - Алекс окинул взглядом знакомую панораму и хмыкнул удовлетворенно: 'Скоро выпадет первый снег'.
Горнолыжный сезон еще не начался, а летний альпинистский сезон уже подходил к концу, и потому можно было немного расслабиться перед главной 'жатвой'. Так он называл время с октября по апрель, когда в Альпах выпадал снег, и его маленькая компания зарабатывала основную часть своего годового дохода. Впрочем, какой бы низкий сезон не стоял на дворе, Алекс старался не упускать свое. Вот и сегодня оба его сына работали в горах. 22-летний Макс сопровождал двух японских фотографов, а младший, 20- летний Андреас повел группу немецких пенсионеров по 'тропе здоровья'.
Уорроп уже несколько лет подумывал передать всю работу с туристами сыновьям, а самому взять на себя только административные заботы - все-таки годы и полученные в процессе долгой спортивной жизни травмы давали о себе знать. Но, во-первых, мальчикам нужно было еще подрасти и подучиться, а во- вторых, как только в горах выпадал первый снег, Алекс ничего не мог с собой поделать - брал горнолыжное снаряжение и отправлялся на трассу. В Инсбруке, где он родился и вырос, на лыжах катались все. Он стал на лыжи едва ли не сразу после того, как научился ходить, и всегда мечтал об олимпийских медалях в этом виде спорта. Но отец, профессиональный альпинист, решил иначе, и Алекс тоже стал альпинистом и даже принимал участие в международных соревнованиях, правда, чемпионом стать не успел.
От Интерлакена до Инсбрука по прямой было не больше пары сотен километров, но Алекс так до сих пор и не решился посетить родной город, где не был с того дня, когда они с отцом в спешном порядке отправились в Тибет. Британцы комиссовали его после тяжелой контузии в начале 1945 года, и из госпиталя в Калькутте он направился в Родезию, чтобы окончательно вжиться в роль южноафриканца Алекса Уорропа, которым по воле фантазии колониального чиновника стал австриец Алекс Йодль. В Родезии были горы, золото, алмазы и апартеид, но не было снега. В его поисках Алекс перебрался на западное побережье Канады. Высокие заснеженные горы там начинались прямо от Ванкувера и тянулись на север - до самой Аляски, но по ним еще не успели проложить горнолыжные трассы, и Алекс понял, что найти работу по специальности он сможет только в Европе.
За шесть лет скитаний по Британской империи он почти избавился от акцента и совсем вжился в шкуру простого южноафриканского парня, ветерана бирманской кампании, так что разоблачения в Европе он, в общем-то, не боялся. К тому же, в Рейхе он успел дослужиться только до лейтенанта альпийских стрелков и не совершил ничего такого, за что бы ему могло выставить счет международное сообщество. Тем не менее, Алекс решил не испытывать судьбу, и обосновался не в Австрии, а в соседней Швейцарии, где в 1950 году открыл собственную туристическую компанию. В том же году он женился на Ирме, учительнице английского языка, которая после замужества оставила преподавание и стала работать в семейном бизнесе. Вскоре у них родился Макс, а за ним и Андреас.
До середины 50-х Алекс не мог найти времени, а может - просто смелости, чтобы заняться поисками родных. Только в 1956 году он направил запрос в мэрию Инсбрука о судьбе Клауса и Марты Йодль. Через пару недель ему пришел официальный ответ: Клаус Йодль погиб в 1945 году, а его супруга Марта умерла в 1955. Алекс был их единственным сыном, а дальние родственники его интересовали мало. Так что он решил оставить все, как было, тем более что тоска по родине его не мучила. Альпы - они, что в Австрии, что в Швейцарии, - одни и те же.
***
Он не был в Европе 30 лет - Англия не в счет, ее Рихард никогда не рассматривал как часть континента. Европа, из которой он в спешке бежал в 43-м, очень сильно отличалась от того, что он сейчас наблюдал из окна поезда Цюрих-Интерлакен. 'Торжество общества потребления', - кратко резюмировал Норман-Ауденхоф и подумал, насколько же они с Хаббардом оказались правы в начале 50-х, когда предрекли победу этого строя в Свободном мире и изобрели для него новую религию.
Несмотря на разнообразные препоны, чинимые поначалу их церкви во многих странах, саентология медленно, но верно завоевывала свое место в мире - от Австралии до Америки, от Южной Африки до Тайваня. В конце 60-х Хаббард отошел от административных дел, передав бразды правления специально обученным менеджерам. А в обязанности Рихарда теперь входило посещение центров и оказание консультационной помощи их руководству, так что визит в континентальную Европу откладывать больше не представлялось возможным. Кроме того, в самом ее сердце - высокогорной Швейцарии - его ждало одно деликатное дело.
