исчезновения двух женщин? И в предписании министерства тоже речь идет о двух женщинах!
Фледдер слушал, раскрыв рот.
– В самом деле… – пробормотал он. – Речь все время идет об исчезновении двоих…
– Вот именно! – Де Кок почти ликовал.
– Это означает, – глухо произнес Фледдер, – что Ван Беммелен откуда-то знает об исчезновении Аннетье Схеепстра.
Лицо Де Кока окаменело.
– Совершенно верно! Спрашивается: откуда? Бертус из Утрехта никому не сказал об исчезновении Аннетье Схеепстра и мы – тоже. Каким образом Ван Беммелен узнал об этом?
Де Кок смотрел на Рихарда Недервауда, который сидел за столом, уронив на руки взлохмаченную голову, со смешанным чувством досады и жалости. На юноше был все тот же пиджак из грубой шерсти с кожаными отворотами, в котором он явился в полицию, когда пришел сообщить об исчезновении Розочки. Господи, кажется, целая вечность прошла с тех пор!
Казалось, молодой человек был погружен в глубокий сон, он даже не заметил, как вошел Де Кок, и инспектору пришлось потрясти его за плечо. Рихард Недервауд медленно выпрямился и провел по лицу согнутыми пальцами.
– А-а, инспектор… – Он широко зевнул. Де Кок улыбнулся.
– Да, я, – сказал он просто.
Рихард Недервауд встряхнулся, окончательно освобождаясь от сонной одури.
– Где вы были сегодня утром, инспектор? Де Кок взял стул и уселся напротив.
– Вы хотите сказать: во время вашей очной ставки в больнице?
Рихард кивнул.
– Мне вас там очень не хватало, – сказал он.
– Я поздно лег накануне, около трех часов ночи, – извиняющимся тоном пояснил Де Кок. – Ну и позволил себе утром поспать на часок подольше.
Юноша сокрушенно покачал головой.
– Вы не должны были доверять проведение этой очной ставки молодому следователю!
– Вы имеете в виду моего молодого коллегу Фледдера?
– Да, я говорю о том молодом человеке, что был тогда вместе с вами в комнате, когда я пришел сообщить об исчезновении Розочки. Может быть, он и хороший следователь, не мне судить… но сегодня утром в больнице он проявил себя как человек не самый проницательный. Де Кок нахмурился.
– В каком смысле?
– Да это же был настоящий спектакль! – возмущенно воскликнул Рихард Недервауд.
– Спектакль?
– Великолепное шоу… театр… ревю… – Рихард распалялся с каждым словом. – Ваш молодой следователь позволил обвести себя вокруг пальца! Его просто ослепил этот блестяще отрепетированный парад, этот костюмированный бал! Все сотрудники больницы Южного Креста хорошо к нему подготовились, каждый был тщательно выбрит, причесан и разутюжен… ничего не скажешь, отличный спектакль! Все участники этого действа просто наслаждались: и ваш коллега, и доктор Лестерхейз… А меня они сочли сумасшедшим!
8
Де Кок неслучайно оставил Рихарда Недервауда одного в комнате на некоторое время: он хотел, чтобы тот немного успокоился. Понимая, какое потрясение испытал этой молодой человек, инспектор от души сочувствовал бедняге.
Вытащив из кармана пиджака фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, Де Кок положил ее на стол и несколько минут разглядывал открытое улыбчивое лицо, задорную короткую стрижку, прелестные ямочки на щеках, затем перевернул фотографию и пододвинул ее Рихарду.
– Это твоя Розочка?
Юноша молча кивнул. Напряжение и скованность сразу исчезли, он невесело улыбнулся.
– Да, это она…
– Ты любишь ее?
– Очень!
– А она тебя?
Рихард помедлил с ответом, потом нерешительно сказал:
– Думаю, что тоже.
Де Кок напряженно ловил каждую его интонацию.
– Почему вы… э-э… все-таки не узаконили ваши отношения? Я хочу сказать: что мешало вам пожениться?
Рихард Недервауд еще раз быстро взглянул на фотографию.
– Она не хотела. Решила, что не выйдет замуж, пока спорт продолжает оставаться главным делом ее
