Этот тост вызвал улыбку у седого сыщика. Он тоже покачал свой бокал на ладони, затем осторожно пригубил его. От тепла, которое прошло по всему телу, казалось, даже боль в ногах прошла. Инспектор поставил бокал на стойку и наклонился к Лоутье.
– Знаешь Блондиночку Минтье?
Хозяин кафе внимательно посмотрел на него.
– Ту, что работает на Бертуса из Утрехта? Де Кок кивнул.
– Мне надо бы поговорить с ней в спокойной обстановке, так, чтобы никто не знал, понимаешь? Если я сам подойду к ней, об этом сразу же начнут болтать. Тощий Лоутье обеими руками потер лицо.
– Ты хочешь, чтобы она пришла к тебе в полицейское управление?
Де Кок, отвернув рукав пиджака, бросил взгляд на часы.
– Да. Скажем, через час… – Он ухмыльнулся. – Как раз в это время наш комиссар отправится домой.
Лоутье рассмеялся.
– Он что же, не должен об этом знать?
– Так мы договорились? – не отвечая ему, настаивал на своем Де Кок.
Владелец кафе кивнул с серьезным видом.
– Я ее пришлю к вам, – сказал он. – Через час она будет в полицейском управлении. – Он помолчал и, не сводя глаз со старого сыщика, добавил: – Блондиночка Минтье дружила с той самой Аннетье, которая пропала. Они много времени проводили вместе.
Инспектор отпил еще глоток.
– Я вижу, ты в курсе дела, Лоутье, – усмехнулся он.
– А ты все еще занимаешься этим расследованием? – спросил хозяин кафе.
– Да.
– Ну и как?
– Дело продвигается довольно медленно. Тощий Лоутье указал глазами на окно.
– Ее парень здесь, на Валу, учинил грандиозный скандал.
– Боксер?
– Да.
– Где именно это случилось?
– Он остановился перед дверью дома, где жил Бертус из Утрехта, и стал орать, что Бертус все знает, да только рот держит на замке…
– Знает о чем? Об исчезновении Аннетье Схеепстра?
– Наверное…
– И что же было дальше?
– Бертус выскочил с пистолетом в руке, грозился убить парня, если тот не уберется. Ну и боксер, конечно, смылся…
Де Кок внимательно следил за каждым словом Тощего Лоутье, за выражением его глаз, за всеми его движениями.
– Этот парень мертв! – сказал он.
Лаутье опустил бокал на стойку, рука его заметно дрожала.
– Как мертв? – почти беззвучно спросил он.
– Задушен в своей квартире.
14
Де Кок почувствовал, как от усталости снова невыносимо заныли ноги. Боль растекалась от пальцев к лодыжкам, казалось, миллионы злобных чертенят миллионами крошечных иголочек терзают его мышцы. Эта боль угнетающе действовала на него. Инспектор хорошо знал, что она означает: всякий раз, когда расследование заходило в тупик, и ему казалось, что он все дальше уходит от результата, эта боль давала о себе знать.
Болезненно морщась, Де Кок поднял ноги и осторожно положил их на низенький столик. Фледдер озабоченно посмотрел на него.
– Опять?
Де Кок не ответил. Он подтянул брюки до колен и ущипнул каждую икру в нескольких местах – иногда это помогало.
– Мне показалась странной реакция Тощего Лоутье, – сказал он задумчиво. – Хотя он не произнес ни слова, у меня было такое чувство, что он знает, кто убил Пауля ван Флодропа.
– Ну это совсем несложно установить, – пренебрежительно выпятил нижнюю губу Фледдер. – Вывод сам собой напрашивается.
Инспектор поднял на него глаза.
