Г.БАБАКОВ
ТИГР НАСТУПАЕТ
КОБЕЛЬ И КИБЕРНЕТИКА
Некоторые считают понедельник тяжелым днем. Это, конечно, враки, досужий вымысел. Но именно в понедельник, 18 июня, заведующему райторгом Ивану Лукичу Дремову было тяжело. Поскрипывая хромовыми сапожками, он сердито прохаживался по кабинету. Всегда румяное, гладко выбритое лицо его выглядело на этот раз серым и помятым.
Потерялся у Ивана Лукича Рогдай — гончая собака, костромич высоких кровей.
Иван Лукич, в сотый раз измерив торопливыми шагами ковровую дорожку, подбежал к письменному столу и схватил телефонную трубку.
— Ильиных попрошу, барышня! — прокричал он. — Да, да, милицию!.. Петр Савельевич?! Здравствуй, брат! Иван Лукич приветствует! Беда у меня… Нет, магазин не обкрадывали. Хуже! Рогдай исчез!.. С гона, с гона, говорю, увели!.. Кто со мной был? Компания старая. Да брось шутить! Ну, конечно! Говорю, старая компания, значит, соответственно… Как? Всего круга два зайца прогнал, мне даже стрельнуть не пришлось. Потом скололся и — с концом. Выручай, браток!
В это время вошла секретарша и положила перед ним письмо.
Иван Лукич свирепо взглянул на нее и стал вертеть в руках маленький зеленый конвертик. Адрес был выведен ровным почерком. Слово «лично» взято в аккуратные скобки. Когда-то Иван Лукич, молодой и беспечный слушатель курсов совторговли, регулярно получал письма в таких же зеленых конвертиках. Они тоже были со словом «лично» и без обратного адреса. Листки в клеточку пахли одеколоном «Сирень».
Понюхав конверт, Иван Лукич резко вскрыл его. В глаза бросились стихи:
За стихами шла проза: «Немедленно выезжайте за собакой. Она заперта в новом амбаре колхоза «Маяк». Захватите с собою «Правила охоты…»
Дальше Дремов читать не стал, вновь потянулся к телефону.
— Петр Савельевич! Это я, Дремов! Слышишь, кобеля-то подбросили. В «Маяке» он! Письмом известили… Подпись?.. Сейчас! Слушай, тут, брат, какая-то чертовщина! «Тигр» подписано! Откуда я знаю, почему «тигр». Это уж по твоей части. Ладно, завезу, когда вернусь.
Через минуту юркий «москвич», на кузове которого красовалась надпись «Галантерейные товары», словно игла, прошивал улицы городка. Он проехал кварталы новых двухэтажных каменных домов, затем — мимо палисадников старых деревянных строений. Под колесами громыхнул мосток в три бревна. Промелькнула неоштукатуренная кирпичная баня.
— От стыда баня-то покраснела, — сказал шофер. — Директор мостком отделался: мыльная вода по канавке через весь город течет. Прямо в пруд шпарит.
— Цемента нет, известь не завезли — вот баня и красная, — отозвался сердито Иван Лукич. — Критики…
Вскоре с обеих сторон дороги потянулись поля, поскотины, зеленые перелески. Взгляд Ивана Лукича потеплел. Он почему-то совсем не думал сейчас о собаке. Нахлынули приятные воспоминания.
Сколько раз босоногий Иван Лукич, тогда еще просто Ванюшка, блуждал по этим перелескам с корзиной в поисках земляники и ядреных красноголовиков. Эти березки и осинки видели Ванюшку — школьника с отцовской берданкой в руках, Ивана — молодого продавца и, наконец, Ивана Лукича Дремова — главу районной торговли со штучным зауэром за спиной и с породистой гончей на сворке.
Дорога шла по крутику вдоль берега реки. Древняя-древняя дорога. Иван Лукич помнил еще ту пору, когда по ее обочинам высились громадные березы. Где они сейчас? Пеньки, одни лишь черные пеньки. «На дрова, что ли, стравили? — с раздражением подумал он. — Какая красота погибла!»
На берегу реки, вдоль опушки леса, на несколько километров протянулось Семенково. Добротные дома с резными украшениями на окнах и карнизах. Глухие, крытые дворы.
Возле правления остановились. Иван Лукич недовольно поморщился: ему очень не хотелось встречаться с председателем Лаптевым. «Ядовитый мужик. Про собаку разнюхает — на смех подымет».
К счастью, Лаптева в правлении не оказалось.
— С бригадиром парники осматривать укатил, — по-солдатски отрапортовал парнишка-счетовод. — А вы, Иван Лукич, по какому делу?
— На новый амбар полюбоваться хочу. Весь район о нем говорит. Последнее слово строительной техники.
Парнишка хитро улыбнулся:
— Взглянуть, конечно, можно. Пока амбар пустой стоит, урожая дожидается.
— Поехали!..
— Не могу! — счетовод развел руками. — Что не могу, то не могу! В одиннадцать тридцать сводки от бригад принимать должен. — Он многозначительно кивнул в сторону портативной рации в углу. — У нас, Иван Лукич, полная радио-фи-кация!..
— Работать надо, а не сводки собирать! «Радиофикация»! Слово-то едва научился выговаривать! — серди то пробурчал Иван Лукич и поехал дальше.
Бревенчатый амбар стоял на краю оврага, у леса. Неподалеку высился колхозный ток, тоже новый. Иван Лукич бегло взглянул на постройки и подумал: «Строители! Вот сползет вся эта архитектура в овраг — отвечать кто будет?»
Настроение у него почему-то все портилось и портилось. Возле амбара было безлюдно. Тишину нарушало лишь однообразное стрекотание кузнечиков среди свежей, не успевшей побуреть строительной щепы. Да еще маленький серебристый динамик под навесом время от времени похрипывал, и тогда по окрестностям разносилось: «Вторая… вторая… вторая… Синюхин!.. Гошка, сводку давай! Прием!»
Осмотревшись на всякий случай, Иван Лукич осторожно подошел к амбару и толкнул плечом тесовые ворота. Не тут-то было! Сколоченные на совесть, тяжелые, они не поддавались.
— Рогдай, Рогдаюшка! — жалобно позвал Иван Лукич. Из глубины донесся собачий визг. — Ко мне, Рогдай!
Гончак в амбаре залился неистовым лаем.
Иван Лукич заметался. Он готов был взломать ворота амбара, которые открывались неизвестно как.
В это время динамик отчаянно заскрежетал. Раздался короткий звериный рык, и глухой, простуженный голос произнес:
— Говорит Тигр, говорит Тигр… Потерпевший товарищ Дремов! Внимательно прочитайте полученное письмо.
Иван Лукич оглянулся. Вокруг — никого. Опять этот тигр?! Он выхватил из кармана злополучное письмо и развернул.
Как это он раньше не прочитал его до конца?
«Ворота оборудованы кибернетическим устройством. Для того чтобы они открылись, нужно громко и внятно произнести в замочную скважину фамилию, имя, отчество и вашу должность. После того, не
