ее с ног до головы.

— А в речке весело плескалась местная, уральская Лорелея! — раздался сзади нее Витькин голос. — Чесать свои золотые кудри ей было нечем. К сожалению, брюки, в которых щеголяют наши Лорелеи, лишены карманов, и расческу носить негде, — продолжал Витька весело, спускаясь с обрыва. Он протянул Наташе расческу. — Ну как, жива? Бок здорово болит?

— Чепуха! — отмахнулась Наташа. — Ты скажи лучше, как пожар? Потушили?

— Почти что. В логу огонь задержали. Сейчас там бульдозеры землю ковыряют. К вечеру все будет кончено. Ты бы видела, как они, словно танки…

— А где Сергей? — перебила его Наташа. — Он здоров?

— Не знаю! — Виктор лукаво прищурился. — Во всяком случае пять минут назад, когда отправлялся прореживать кобылий хвост, был здоров! Может быть, она уже успела его лягнуть…

— Что ты ерунду городишь! — возмутилась Наташа. — Какая кобыла? Какой хвост?

— Кобыла обыкновенная, вороной масти. Пасется на поляне. Серега пошел у ней из хвоста выдернуть несколько волосков, чтобы сплести леску. Хариусов ловить будем. К вечеру сюда все пожарники соберутся голодные, как звери!

К речке спустился Сергей. Он серьезно оглядел Наташу и стащил с головы вылинявшую солдатскую пилотку. В пилотке у Сергея был настоящий склад. Порывшись среди крючков, маленьких блесенок и еще каких-то рыболовных принадлежностей, он достал большую иголку с толстой ниткой и протянул Наташе:

— На, зашей куртку! О здоровье не спрашиваю: раз прихорашиваешься, значит, здорова!

Наташа взяла иголку и улыбнулась:

— Ты бы на себя поглядел! Ну и видок!

— А чего же не поглядеть! — Сергей, ухватившись за черемуховую ветку, склонился над водой. Вид у него действительно был подпорчен. Волосы на голове и на бровях опалены, на шее пунцовая царапина, перепачканная в смоле ковбойка разорвана в нескольких местах.

— Что и говорить, не Ромео, а рядовой товарищ! — сказал Сергей печально, отпуская спружинившую черемуху. — Своим видом я после займусь, а пока рыбачить будем — людей кормить надо!

Сергей и Виктор принялись вить лески из конского волоса.

— А мне что делать? — спросила Наташа, укладывая косу.

— Если дохромаешь, то помоги лошадке от слепней избавиться, — ответил Сергей.

— Ты серьезно? — удивилась Наташа.

— Вполне! Нам нужна наживка. Сейчас хариус лучше всего на слепня берет. Вот и налови слепней.

— Хорошо, — неуверенно согласилась Наташа. — Я боюсь ее!

— Кого?

— Лошади боюсь!

— Ну и тигры нынче пошли, — развел руками Сергей. — Спутанной кобылы боятся! Слышь, поэт, я сам довью, а ты научи-ка Наташку к лошади подходить. Она пусть слепней ловит, а ты, глядишь, и стишата придумаешь.

— С удовольствием! — откликнулся Виктор. — Освобождать скотину от кровососов гораздо благороднее, чем, например, выдирать ей хвост. Приятнейшее занятие для поэта! Пойдем, Наташа!

Сергей свил великолепную леску, настоящую нахлыстовую. Конец ее, который привязывается к удилищу, был довольно толст, но дальше леска постепенно утончалась и там, где привязывался крючок, становилась совсем тоненькой, всего в две волосинки. Самое трудное в этой работе — умело заправить концы волосков, иначе леска будет похожа на волосатую гусеницу. Леска получилась коническая, ее легко было забрасывать, и она не тонула. Найти удилище было нетрудно. Сергей выбрал в густом ивняке длинный прут, срезал его и привязал к нему леску. Удочка была готова. Ни поплавка, ни грузила не требовалось, насекомых хариусы жадно глотают с поверхности.

Пришел Виктор и принес полную спичечную коробку слепней. Можно было начинать ловлю.

Сергей поднялся вверх по реке, туда, где под перекатом вода кружила в глубоком омуте. Над омутом низко нависли ветви кустарников. Когда с них в воду падало какое-нибудь насекомое, тотчас же раздавался резкий всплеск — и насекомое исчезло с поверхности. Сергей осторожно подполз к обрыву и заглянул в омут: в его темной глубине кружились какие-то листочки, травинки, а рыбы не было видно. Тогда Сергей перевел взгляд на перекат. Сквозь легкую рябь и мелькание быстрых струй он разглядел на стрежне несколько крупных рыбин. Хариусы стояли головами навстречу струе и поджидали добычу, которую им принесет река.

Сергей поднялся на колени, наживил слепня и ловко метнул свою снасть чуть выше переката. Течение подхватило насекомое и поволокло его вниз. Кто-то снизу ударил наживку, и она подскочила в воздух. В тот момент, когда слепень должен был вновь коснуться воды, из глубины навстречу ему вынырнула рыбья пасть, и леску стремительно повело вправо. Сергей подсек, удилище напряглось, прогнулось, и первый хариус, описав дугу, звонко шлепнулся в траву. Рыбалка началась. Сергей привычно наживлял слепня, забрасывал удочку, подсекал рыбу, а сам все думал о событиях прошедших суток. Вспоминался пожар, птицы, мечущиеся в небе с жалобными криками, звери, в диком ужасе бегущие от огня, лица виновников пожара — топографов. Молодой рабочий все время жалко, заискивающе улыбался. Техник, пожилой крупный мужчина, сутулился, поминутно потирал руки. В опущенных плечах его, в печальном и неподвижном взгляде глубоко запавших темных глаз была такая тоска, что Сергею хотелось подойти, сказать что-то ободряющее. Их никто не бранил, не угрожал им. Но никто, в том числе и Сергей, не подошел, не ободрил, не протянул руку людям, которые по беспечности стали виновниками большого несчастья — гибели сотен гектаров леса.

Вспомнилось Сергею мгновение, когда в гуще дыма он увидел Наташу, придавленную елью. Он и сам не понимал, как в ту минуту он не накинулся на Витьку и, что того хуже, не разревелся.

Сергею еще никогда не приходилось терять друзей. А в то мгновение, всего в какие-то доли секунды, он вдруг понял, что Наташа для него самый большой, самый драгоценный друг. К счастью, она тогда ничего не видела и не слышала. Сергей помнил, какая радость охватила его, когда уже на телеге, по пути в избушку, Наташа пришла в себя…

Вечером у избушки было многолюдно. Пожар потушили, и там остались лишь патрульные. На поляне горели костры. На рогульках над кострами висели чайники, котелки, ведра. Люди, развалясь на траве, дремали, пересмеиваясь, рассказывали побывальщины. Один вспоминал пожар тридцать седьмого года, когда огонь подходил к самому городу, другой рассказывал, как в старину промышленники специально поджигали лес, «пал пускали», чтобы потом на свежую гарь приманить лосей.

Ребята сидели у своего костра, хлебали уху и молча прислушивались к разговорам. Из всех этих рассказов получалось, что главной причиной лесных пожаров был человек, человек с его беспечным отношением к лесу, с его жаждой обогащения за счет родной природы и нежеланием подумать о завтрашнем дне.

— А мне сегодня Витька водяного воробья — оляпку показал! — прервала молчание Наташа. — Правда, что он и зимой в воду ныряет и рыбу достает?

— Кто «он»? Витька? — Не знаю… — задумчиво ответил Сергей. — Мне сегодня сообщили, что Дремов у прораба на строительстве дороги взрывчатку достал. Зачем бы ему взрывчатка? — И усмехнулся: — Видно, и нам скоро, как оляпкам, нырять придется!

— Согласны, только вместе с Дремовым, — пробубнил Виктор, обжигаясь ухой.

К костру подошел Сергеев дед.

— Ну, пожарники, зализали раны? — спросил он.

— Зализываем! — сказала Наташа и пододвинула к деду котелок с ухой. — Давайте с нами!

— Это можно, — согласился дед. — Как говорится: кончил дело — хлебай смело! Правда, Тропка?

За его спиной, облизываясь и повиливая хвостом, жарко дышал остроухий Тропка.

Вы читаете Тигр наступает
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату