Когда закон бессилен

Зубр пошел за Графом.

—    Да есть кое-что, — вздохнул Граф. — Ты Ви­конта помнишь?

—    Конечно, — кивнул Зубр.

—    Вот он и предлагает одно дело, — понизив голос, сказал Граф.

—    Тормози, — попросил Зубр, — что-то я не въеду. Ты перековался или он за ствол берется?

—    Дома поговорим, — улыбнулся Граф и остано­вился. — А ведь ко мне тебе нельзя, — с сожалением сказал он, — менты враз срисуют. Тут один участко­вый, сука, через день ныряет.

 —    Тогда я в гостиницу, — легко решил этот воп­рос Зубр, — бабки есть. В Воронеже подхарчился.

—    В гостиницу тоже не в масть, — заметил Граф. — Мало ли что. Менты постоялые дворы часто проверяют.

—    Так куда же мне? — посмотрел на него Антон.

—    Поехали, — Граф вспомнил квартиру соседки ц обрадовался. — Со мной рядом женщина живет. Сейчас в больнице с сыном. У него желтуха, А это значит, что минимум месяц ее не будет. Пока там переторчишь. Потом видно будет.

Волошин вышел на улицу и жадно вдохнул нагре­тый жарким солнцем воздух. Из дома доносились приглушенные голоса. Он закрыл глаза. За последние несколько дней ему трижды хотелось умереть. И осо­ бенно остро желание броситься в холодную темную могилу возникло у него, когда начали опускать гроб с телом матери. Если после похорон жены и дочери его как могла поддерживала и успокаивала мать, то те­ перь...

—    Дмитрий, — услышал он густой бас вышедше­го следом дяди Степана, — я, конечно, — как обыч­но начал он, — все понимаю. Жаль Ксению и Сашку с Зинкой. Но, — поморщившись, вытащил сигарету и прикурил. Дмитрий молча смотрел на него. — Ты это, — вместе с дымом выдохнул дядя Степан, — поехали завтра на пасеку. Побудешь там со мной до поминок. Потом вернемся.

—    Не хочу, — сразу отказался Волошин. — Ведь там убили...

—    Да нет, — перебил его Степан. — Я теперь в другом месте. На эспарцет переехал. И вагончика нет, сжег я его. Так что...

—    Спасибо, дядя Степан, — на этот раз Воло­шин перебил его, — но нет, не могу.

—     Но ведь жизнь-то продолжается, — не выдер­жал Степан. — А ты себя заживо похоронил. Нельзя так. Все мы рано или поздно там будем. Сколько кому отпущено. Ну что ты изменишь, если оставшие­ся тебе дни будешь постоянно в трауре? Плохотебе, но ведь надо как-то выдюжить. Тем более тебя тоже хотели прибить. Значит, мешаешь ты кому-то. А вот кому? — он внимательно посмотрел на Волошина. Тот безразлично пожал плечами.

—    Тьфу ты, — рассердился Степан.

—    Не злитесь, — тихо попросил Дмитрий. — Я и сам понимаю, что, наверное, нельзя так. Но не знаю я, — закричал он, — что делать?! Как мне жить?! Не знаю! — закрыв лицо руками, он запла­кал. — Лучше бы они меня убили, — сквозь слезы проговорил он. — Поймите, — не поднимая головы, сглотнув слезы обратился он к не знавшему, как и что делать, мужчине. — Я никогда не был один, сам по себе. Вы ведь сами говорили, что я под каблуком у жены, — слабо улыбнулся он. — Да, она все в своих руках держала. Я просто с радостью делал все, что она хотела. Она любила меня, — он всхлипнул. — У меня нет друзей. Просто приятелей и то нет. Я не люблю компании. Знакомых много, хороших знако­мых. Может, они и есть друзья? — с надеждой по­смотрел он на дядю Степана. — Ведь вы видели, сколько их было на похоронах Саши. И никто не упрекнул за то, что я оставил их на пасеке. Одних оставил! — закричал он. — И поэтому их убили!

—    Сегодня ты ночуешь у меня, — не. терпящим возражений голосом заявил дядя Степан. — А завтра с утра поедем на пасеку. — Видимо, он хорошо знал Дмитрия. Тот только слабо улыбнулся и не стал воз­ражать.

—    Ты здесь? — с удивлением сказал Адам, уви­дев открывшего ему дверь Тарзана.

—    А где мне быть? — усмехнулся Тарзан.

— Но Филимон говорил, что вы поедете в дерев­ню и навестите...

—    Самое лучшее время для подобных посеще­ний, — услышал он спокойный голос выходящего из ванной Филимона, — с полтретьего до половины чет­вертого. Именно в эти часы человек поддается психи­ ческой обработке. Все его чувства наиболее обостре­ны, в то время как...

—    Не надо лекций, — прервал его Богунчик. — Я сообщил шефу, что Волошин исчезнет. А вы...

 — Я не зря считал тебя идиотом, — сказал ему Филимон. Шагнув вплотную Адаму, двумя пальцами ухватил его длинный нос и резко рванул руку вниз. Взвыв тот согнулся.

—    И никогда, — угрожающе предупредил его Хирург, — не контролируй меня! — Легким толчком он усадил Адама задницей на пол. — Повторять я не люблю, — улыбнулся Филимон.

Адам, приложив к распухшему носу руку, задом отполз к двери. Вскочил и выбежал.

—    Собирайся, — посмотрев на часы, сказал Хи­рург. — Нужно проехать посты ГАИ до темноты.

—    Черт бы вас побрал! — раздраженно прогово­рил Зяблов. — Какого дьявола вы еще здесь? В чем дело?

—    Волошин сегодня хоронит мать, — ответил Клоун за стоящего перед Зябловым лысого мужчину.

—    Вообще-то это уважительная причина, — ус­мехнулся Константин Федорович, — чтобы отсрочить его похороны. — Немного помолчал, раздумывая, бросил быстрый взгляд на лысого

и

вышел.

—    Отдыхай, Яков, — Клоун хлопнул лысого по плечу.

—    Все-таки похороны, — виновато проговорил тот.

—     Все отлично, — шагнув к двери, сказал Ко­лун. — Шеф понял.

—    Костик! — раздался встревоженный голос Зи­наиды. — Где ты?

Выхватывая оружие, шестеро парней бросились на крик. Лысый с пистолетом в руке метнулся к окну и увидел перед воротами дома милицейский «уазик», «жигули» и темно-синюю «волгу».

—    Что случилось? — воскликнул Зяблов.

—    Меня хотят арестовать! — закричала Зинаида. Он увидел двоих явно смущенных милиционеров.

—    Что за чертовщина?! — Зяблов бросился к си­дящему на столе улыбающемуся молодому мужчине в штатском. — Что ты себе позволяешь, Феоктистов?

—     Повторите этот же вопрос, — усмехнулся Фе­октистов, — но на «вы». Вам придется привыкать к такому обращению.

—    Послушай, капитан! — заорал Зяблов. — Ка­кого черта... — выпучив глаза, с хрипом пытаясь вдохнуть, он начал падать вперед.

—    Стоять! — весело скомандовал рванувшимся вперед парням Феоктистов. — А то... — он много­ значительно кивнул на двор. Около окон точно по велению волшебной палочки выросли фигуры в пят­ нистых комбинезонах с закрытыми лицами. Стволы автоматов были направлены на парней.

  — Константин Федорович Зяблов, — отчетливо и громко начал капитан, — вы задержаны по подо­ зрению в организации убийства старшего лейтенанта уголовного розыска Мягкова. А также в организации убийства капитана ГАИ...

—    Что?! — возмущенно и вместе с тем испуганно закричал Зяблов. — Что ты городишь! Я требую про­курора! Ты ударил меня!

—     Кто-нибудь подтвердит это? — насмешливо обратился к парням капитан. Те стояли молча.

—    Я, —вызывающе шагнув вперед сказала Зина­ида. — Я утверждаю...

—     Зинаида Владимировна Зяблова, — повернул­ся к ней капитан, — вы задержаны по заявлению Светланы Александровны Котовой за нанесение ей легких телесных повреждений и за умышленное хули­ ганство в отношении вышеупомянутой особы!

Пораженная Зяблова, широко открыв рот, мол­чала.

—    Увести задержанных, — приказал Феоктистов. И, наклонившись к уху Зяблова, прошептал. — Ско­рее всего, ты, сука, отмажешься. Но те дни, что ты проведешь в камере, запомнишь на всю жизнь. Это