– Да, – кивнул тот, – боковина задней правой дверцы оторвана. Передние обе, видно, пытались снять, но не стали. А заднюю правую оторвали. Значит, то, что искали, там было.
– Наркотики? – спросил Зоин отец.
– Собака не отреагировала, – покачал головой капитан. – Оружия туда много не вместишь. Мы предполагаем – деньги, Николай Васильевич. Таракан мехами занимался вполне законно. Даже налоги в отличие от многих платил. Но в последнее время его несколько раз замечали в Пензе. Точнее, его машину. Вот к кому он туда наведывался, установить не удалось.
– Ты, Игорь, уже со мной по-казенному говорить начал, – упрекнул его Николай Васильевич. – Дома тоже как с подозреваемыми разговариваешь? Или больше на жаргоне? Обычно привыкают сотрудники. Через год по разговору и не отличишь, кто мент, а кто уголовник.
– Специфика работы, – улыбнулся капитан. – А насчет того, что с вами так… – Понимаете, я в вас все время полковника, заместителя начальника уголовного розыска, вижу. Помните, как вы с нас стружку снимали?
– Как не помнить, – кивнул Николай Васильевич. – Но согласись, как я должен был реагировать, если, подходя к кабинету, слышу, как собравшиеся на оперативку сыщики говорят: «Ох, вчера и натрахался». Это я, учитывая свой солидный возраст, употребляю эвфемизм.
– А тогда вы с таким возмущением! – засмеялся капитан. – «Что?! Мои опера еще и трахаются!» – Не выдержав, расхохотался.
Николай Васильевич хотел что-то сказать, но, услышав хлопок двери и шлепанье босых ног по полу, заговорщически подмигнул капитану и быстро прошептал:
Ты просто зашел проведать старого начальника.
В комнату вошла Зоя.
– Папа, ты… – Увидев капитана, смутилась.
– Здравствуйте, Зоя, – поднимаясь, сказал капитан.
– Здравствуйте, Игорь, – кивнула она. Николай Васильевич заметил, что молодые люди смущены, но промолчал. Зоя увидела полную окурков пепельницу и с упреком сказала отцу:
– Нельзя ведь тебе курить, ты обещал, папа. – Покачав головой, она вздохнула.
– У матери научилась, – пожаловался Игорю Николай Васильевич. – Лучший способ защиты – нападение.
– Но вам действительно курить нельзя., – неожиданно поддержал Зою капитан. – Ведь на пенсию вы после ранения в легкое вышли…
– Вот так, – с деланным сожалением покачал головой Николай Васильевич, – учил, учил, а он туда же. Хорошо еще не зять, – неожиданно для дочери и Игоря как бы разговаривая с собой, проворчал он, – а то бы совсем заели. Ты вот уехала, – обратился он к Зое, – а мне что-то взгрустнулось. Ну и, – он развел руками, – выкурил четыре сигареты. При нем не стал, – кивнул он на капитана, – а то тоже начал бы о моем здоровье беспокоиться.
– И правильно, – строго сказала Зоя, – ведь…
– Ладно, – виновато прервал ее отец, – ты как съездила? Что с твоей подругой?
– Таня в больнице. Сильно избита и ножевое ранение в живот. Состояние критическое. Но сейчас врачи говорят, что должна выжить. Я, наверное, поеду в Ефремов, – вздохнула она. – Можно?
– Ну конечно, – кивнул Николай Васильевич. – Ты ведь уже приняла решение, а спросила только для того, – он улыбнулся, – чтобы потешить старика.
Видал, – коротко взглянул он на капитана, – какая дочь. Делает все по-своему: сначала ставит перед фактом, а затем спрашивает разрешения. Ну как тут откажешь? – Он развел руками.
– Понятно, – кивнул Губа. – Это сделать я могу. Но что иметь буду?
– Да там и делов-то всего ничего, – ухмыльнулся сидевший за рулем «ауди» плотный мужчина с густыми усами. – Просто баба платить не хочет. Я ей и так и сяк. Мол, без крыши сейчас никак нельзя. А она чуть ли на хрен не посылает.
– Понятно, – с легким раздражением кивнул Губа. – Ты скажи, Усач, сколько я за ее испуг получу? Тогда уж и думать будем, как и что делать.
– Пару кусков, – немного подумав, ответил плотный. – Зелени, разумеется.
– Ты перепутал меня с ребятами со двора, – рассмеялся Губа.
– Да знаю я, – недовольно проговорил Усач, – кто ты. Но как родственника прошу. Ведь тебе это сделать – раз плюнуть.
– Просто так плевать, – ухмыльнулся Губа, – себе дороже. Да и время не то. Но как родственника я тебя уважу. – Короткий удар ребром ладони по переносице заставил Усача потерять сознание и ткнуться головой вперед. Губа поймал его за плечо и прислонил к спинке сиденья. Через несколько секунд Усач зашевелился. Открыл глаза, застонал и, дотронувшись до припухшей переносицы, испуганно взглянул на невозмутимого Губу.
– Ты чего? Ведь так и убить можно.
– Запросто, – согласился тот. – Но я бил вполсилы. Чтобы ты лишний раз не вякал то, что не надо.
– Чего я такого сказал? – просипел Усач.
– Что знаешь, кто я. Запомни, Усач, если еще раз такое скажешь – сдохнешь. А сейчас пока…
– Альберт, – испуганно проговорил Усач, – да я же…
– Все, Паша. – Губа зевнул. – Разговор закончен. Не забудь то, что я сказал. Как родственника прошу, –
