– Что случилось? – спросила женщина. Не отвечая, Игорь тронул машину.
– Смотрите! – воскликнула другая. – Олега выводят. Это милиция! Я вон того опера знаю!
Коротко выматерившись, Игорь увеличил скорость.
– Тише! – прогнувшись от сильного удара назад, воскликнул Стахов. – Не думал я, что вы менты, – забираясь в милицейский «козел», простонал Олег. – За мной ничего нет, а вы…
– Заткнись, – коленом затолкнув его подальше, зло посоветовал милиционер. – Тебя, пса…
– Ты, мусор! – закричал Стахов. – Сказал бы мне такое один и без удостоверения!
– Мама!.. – Закрыв лицо руками, Мария упала на колени и затряслась в безутешном плаче.
– Как убивается, – вздохнула стоявшая у свежей могилы пожилая женщина в черном платке. – Как приехала, не отходила от Тамарки. А когда та померла… – Не договорив, приложила к глазам белый платок.
– А вторая-то, – прошептала седенькая старушка, – словно каменная, слезинки не обронила.
– Так ей чаво? – вступила в разговор третья. – Ей матерь-то, могет, и жалко. Но ведь денег куры не клюют. Видали на какой машине приехала? А ведь без мужика живет, – осуждающе покачала она головой.
– На кой Светке мужик-то? – шепнула первая. – Вона какими деньжищами ворочает. И памятник зараз сделали, и оградку видали какую поставили? Почитай, всю деревню на поминки позвала. Во дворе столов скольки понаставили. А Машка, – она посмотрела на рыдавшую у могильной ограды женщину, – все-таки больше матерь любила. Часто наведывалась и привозила подарки разные. Светка, та…
– Тамарка сама запретила Светке привозить, – сказала третья. – Ведь из-за Светкиных слов разговор по деревням пошел, будто бы Машка на дорогах с шоферами…
– Типун те на язык, – сердито перебила ее вторая. – Разве ж можно так у могилы матери про еенную дочь говорить?
К плачущей Марии подошла одетая в черное строгое платье симпатичная женщина:
– Маша, пора ехать домой, собирать людей на поминки. Маму уважали и придут многие.
– Это ты, Света, правильно сказала, – вздохнув, заметила седенькая старушка. – Тамарку, почитай, вся деревня уважала. Ты молодец, доченька.
– Извините, – улыбнулась Светлана – но доченькой меня могла называть только моя мама, К сожалению, – чуть слышно добавила она, – она делала это не так часто, как мне хотелось бы.
– Что? – думая, что она обратилась к ней, спросила старушка.
– Едем домой. – Светлана взглянула на Марию.
– Я побуду еще немного, – ответила сестра.
– Машенька, – стараясь скрыть раздражение, сказала Светлана, – все равно всех слез не выплачешь. Поехали домой.
Мария долго смотрела на фотографию матери. Затем медленно поднялась и не спеша пошла к воротам. Светлана двинулась следом. Мария остановилась, трижды перекрестилась и низко поклонилась.
– Не смеши людей, сестренка. – Светлана медленно обошла ее. – Ведь глупо устраивать…
– Ты не смеешь так говорить! – В заплаканных глазах Марии вспыхнула злость. – Ты сделала все, чтобы…
– Перестань! – обожгла ее взглядом Светлана. – Давай оставим выяснение на потом. Мы сегодня похоронили мать.
– Вот именно. – Вздохнув, Мария пошла вперед.
– Вон машина, – кивнула Светлана на «вольво». – Садись…
– Дойду, – резко ответила Мария.
Насмешливо улыбнувшись, Светлана шагнула следом:
– Давай не будем давать деревенским тему для сплетен. Садись.
Мария повернулась и, немного постояв, пошла к машине.
– И еще, – догнав, проговорила сестра, – не надо никаких слов во время поминок.
– Не волнуйся, – устало сказала Мария, – в твой адрес никаких слов не будет. Обещаю…
– Что?! – вскакивая, закричал Стахов.
– Сядь! – рявкнул шагнувший к нему от двери старший сержант.
– Что слышал, – спокойно посмотрел на него седоватый капитан милиции. – Резкова все время повторяет твое имя. И просит: «Не надо». Так что, – он развел руками, – мы имеем полное право продержать тебя тридцать суток. Заявление об изнасиловании дочери подала мать Резковой. Ты уж…
– Да ты что! – снова закричал Олег. – Мусор! Видиков насмотрелся?! Ты думаешь, что базаришь?! Вези меня…
– В камеру его, – складывая бумаги в папку, бросил капитан.
– Прокурора! – отшатнувшись к стене, крикнул Олег. – Или я…
– Это ты видиков нагляделся, – усмехнулся капитан. – Мы сейчас тебе браслеты нацепим, враз успокоишься. Если даже ты от изнасилования отмажешься, то все равно сядешь. Ты же старшего
