— Ты точно ничего не узнал с тех пор? — подозрительно глянула на него Джина.
— Абсолютно.
Его безукоризненно честные глаза смотрели прямо на неё. Это был взгляд совершенно правдивого и невинного человека. Который действительно ничего не знал. Просто не мог знать. С таким-то честным лицом.
Джина в общем была довольно проницательна. Но она знакома с Эниго не более месяца и ещё она очень хотела поверить в то, что тот ничего не знает, и при этом не ошибается. Поэтому она ему поверила.
И Эниго Катталья знал, что она поверила. А ещё он знал, почему они покушались на неё и малыша, а не на самого принца. Точнее он догадывался, чего они хотели этим добиться. Но совершенно не понимал, зачем они хотели этого добиться. И это его нервировало.
Если уж совсем точно он даже представлял зачем, но не представлял кто. Сигиберу был опасен сам претендент на трон, зато его мало интересовал малыш Виценций Орелий, и совсем не интересовала Джина. Вдова Дидерика не имеет никаких прав, она просто вдова и дочь адмирала. Наследник — весомее, но мятежники не пойдут за младенцем. По крайней мере, пока тот не вырастет. Им нужен реальный лидер, а не агукающий малыш. Сигибер должен был пытаться убить Дидерика — это логично и ожидаемо. Лиши дракона головы и об остальном можешь не беспокоиться. Без вождя мятеж развалится как карточный домик.
Однако убийцы были подосланы именно к женщине и ребёнку. По сообщениям же из армии, вокруг Дидерика как раз ничего подобного не происходило. Это могло значить только одно — заказчикам был нужен живой, но оставшийся без семьи Дидерик. Который потеряет голову, начнёт метаться и совершать глупости. Но при этом будет оставаться действующим претендентом на корону. И им был нужен вопиющий факт покушения на женщину и ребёнка, способный возбудить ненависть к убийцам. Или к тем, кого ими сочтут. А сочтут Сигибера, ибо это первым приходит в голову. Поэтому-то Сигибер и Лизандий никак не могли быть реальными заказчиками. Они ничего не выиграют, но много проиграют. И значит, это должен быть кто-то другой. И Эниго уже пару недель ломал голову над одним единственным вопросом — кто? И не находил на него ответа…
В лесу завыли волки. Джина вздрогнула.
— Не бойтесь, — успокоил её Эниго, — ещё рано. В это время года они пока не сбились в стаи, и не отваживаются нападать на путников.
Вой прозвучал снова. Из кареты донёсся плач. Женщина стремительно нырнула внутрь. Катталья бросил на землю сточенный до огрызка прутик, и убрал кинжал. В последнее время он стал замечать за собой решительно не свойственную ему раньше привычку всё время теребить что-то в руках…
Дидерик облокотился на бревенчатое заграждение и посмотрел на дальний конец лагеря.
— Мне показалось, или вчера их было больше?
Марко Леоне смущённо потупился.
— Можешь не отвечать, — вздохнул Дидерик, — я их понимаю…
Он действительно их понимал. У большинства из пришедших с ним с юга людей, за горами оставались семьи. Жены, дети, родители… А осада Серениссы продолжалась, и это был хороший повод всерьёз задуматься о том, почему враги там, а ты здесь. А ещё слухи об идущих с Лизандием боевых магах. Осознание того, что всё, что останется от тебя после сражения, легко сможет поместиться в суповой миске, хоть кого заставит очень крепко задуматься.
— Кажется, Йорг Фронсбьёрн хотел со мной о чём-то поговорить? — оторвался от этих мыслей Дидерик.
— Он уже ждёт, ваше высочество, — закивал Марко, обрадованный возможностью прервать обсуждение еженощного уменьшения количества лагерных шатров.
Фронсбьёрн был уже пожилым и весьма хмурым человеком. Он недовольно топорщил широкую седую бороду в ожидании принца.
— Прошу меня извинить, — сказал Дидерик, опускаясь на складной табурет, — я пришёл сразу, как только смог…
— Солдаты ропщут, — Йорг всегда отличался прямотой.
— Мы не рассчитывали на такое длительное пребывание в укреплённых лагерях, как и на отказ герцога Орсино открыть нам ворота Кедога, — вздохнул Дидерик.
Марко отвернулся и крайне внимательно изучал детали тканевого потолка шатра…
— Солдаты требуют аванса и жалуются на скверные пайки, — с деликатностью забивающего гвозди в гроб плотника сказал Фронсбьёрн.
— Может быть, вам удастся как-нибудь… — умоляюще глядя на него произнёс Дидерик.
Тот покачал головой.
— Это простые солдаты. Наёмники. Они не воюют в долг.
— Я понимаю, что вы уже сделали всё, что могли, — сказал Дидерик, — но я бы просил вас попробовать ещё хоть чуть-чуть смягчить их недовольство. Возможно нам удастся…
Он не имел представления, что именно может им удастся. Сигибер загнал его в угол и теперь спокойно ждал, пока надвигающаяся зима и ползущие по лагерям жуткие слухи довершат начатое. Дидерик лишь цеплялся за привычный ход вещей в надежде, что случится чудо. Или не случится, но катастрофа оттянется хотя бы ещё на один день…
Фронсбьёрн оценил хладнокровие и такт принца, не впавшего в истерику, что обычно случалось с большинством юных военачальников в такой ситуации. Голос старика чуть потеплел.
— Только арнийцы воюют в долг, они слишком гордые, чтобы отступить. Нет, конечно, они устроят вам отменный мятеж. По всем правилам — с выносом знамён, общей сходкой, и громкими обещаниями порезать всех командиров на мелкие кусочки. Но если выйти к ним без оружия, посмотреть в глаза и сказать нужные слова — они будут сражаться. Но мои парни совсем другие …
Дидерик это знал. Его наёмники были в основном из Серениссы или долины Рудны.
— Арнийцы не захотели идти со мной, — вздохнул он.
— Вам нужно было не рваться сразу через перевалы, — заметил Фронсбьёрн, — а двинуться в Арнию. Если бы вы смогли уговорить Леона Кастельо примкнуть к вашей армии, дело было бы в шляпе. Арнийцы бы дрались за вас. А так они лишь выжидают, чья возьмёт.
— Кто же мог знать, что всё так обернётся, — несколько истерично воскликнул Марко.
Йорг Фронсбьёрн промолчал.
— Я так понимаю, все возможности уговорить солдаты исчерпаны? — сухо поинтересовался Дидерик.
Собеседник кивнул. Принц вспомнил, как всё начиналось. Многочисленных полководцев, снисходительно глядевших на него сверху вниз. И где они теперь все эти умудрённые опытом и убелённые сединами мужи? Они разрабатывали планы сражений, но нести ответственность за рассыпающуюся армию ему теперь приходится в одиночестве. У победы много отцов, но поражение всегда сирота.
— Мои ребята просто делают свою работу, — вздохнул Фронсбьёрн, — но они не будут делать её даром. Они всего-лишь наёмники…
— Я понимаю, — Дидерик посмотрел ему в глаза, — думаю, что лучше всего будет отвести их на юг…
— Что?! — вскрикнул Марко.
— Там они смогут получить довольствие, и я более чем уверен, что вы, синьор Марко, сможете изыскать средства, чтобы заплатить им жалование, — сухо закончил принц.
— Да, но…
— Это лучше, чем дать им разбежаться или перейти к Лизандию.
— Вы собираетесь отступать? — спросил Фронсбьёрн.
— Нет, — покачал головой Дидерик, — я хочу отослать наёмников. Это единственный шанс их сохранить. Но отступать всей армией я не буду. Если дать ей сделать шаг назад, она побежит…
— Ты многому научился, мальчик, — прищурился старый командир наёмников, — будет жаль, если ты проиграешь. Нам не помешает император, который умеет и не боится учиться.
— Если наёмники уйдут, — Марко вскочил, — остальные тоже побегут… У нас не останется никаких
