человек в ярко начищенных латах и с огромным пучком фазаньих перьев на шлеме. В одной руке он держал обнажённую шпагу, а в другой новенький имперский кодекс.
— Ам-м… — начала Сим.
— Даже не вздумай! — человек в латах попятился, заслоняясь кодексом — в этой книге знания и мощь культа императора, и твоему колдовству не под силу…
— Но я только…
— … ты ничего не сможешь со мной сделать, чернокнижница! Даже если ты только подумаешь о волшебстве, мои люди немедленно пресекут…
— А как я узнаю, когда она подумает? — поинтересовался сиплый голос у неё за спиной.
— Я дам тебе знак, — раздражённо сверкнул глазами человек с кодексом, — и ты сразу пресечёшь…
— Ага, — донеслось сзади.
— А можно я спрошу? — робко произнесла Сим.
— Нет! — рявкнул человек с кодексом, — спрашиваю здесь я!
— Вы офицер?
— Я?! Нет. Как ты могла подумать! То есть, конечно, я офицер, да. А ты, коварная, небось замышляешь тёмное колдовство?! Только попробуй!
— Но я… а-а-пчхи!
Холодный душ не прошёл даром.
Офицер нервно отскочил, заслоняясь книгой, а горло девушки что-то сдавило, и она засипела, чувствуя, как заканчивается воздух.
— Отпусти! — скомандовал оправившийся от неожиданности офицер.
Воздух снова получил возможность попасть в её лёгкие. Девушка осознала, что её шею плотно охватывает металлическая цепочка, удерживаемая приставленным к ней сзади человеком.
— Что вы от меня хотите? — севшим голосом прошептала она.
— Кто тебя послал? Что ты замышляла? Зачем ты подкрадывалась к нашему лагерю? — как заведённый отбарабанил всё ещё слегка испуганный офицер.
— Я просто гуляла. Я даже не подозревала, что здесь какой-то лагерь…
— Не какой-то, а наш, — поправил её офицер, — вендранская рота пешего ополчен…
Тут он осёкся и сразу разозлился.
— И нечего здесь выпытывать! Меня предупреждали о ваших штучках. Хотела про нас всё разведать, да?!
Он прошёлся взад и вперёд, нервно размахивая шпагой, словно мальчишка сбивающий прутом крапиву.
Затем остановился и посмотрел на девушку.
— И больше не заговаривай мне зубы!
— Но я не заговариваю, я только отвечала на вопрос…
— Молчать, когда я тебя спрашиваю! — рявкнул офицер.
Образовалась неловкая пауза. В задних рядах кто-то хихикнул. Рыжий тип с пышными усами, всё ещё державший в руках ведро, из которого обливал девушку, отвернулся, пряча ухмылку.
— Что вы себе позволяете, фельдфебель Климп! — вспылил на него офицер, — я требую дисциплины!
Его голос сорвался и дал петуха. Теперь заухмылялись даже первые ряды солдат, а из-задних донёсся с трудом удерживаемый смех.
Офицер побледнел и так стиснул обложку кодекса, что девушка смогла расслышать, как скрипит переплёт под его пальцами.
— Прекратить! — тонким фальцетом проорал он.
— Слушаюсь, — пробасил фельдфебель, и рявкнул на ополченцев, — а ну тихо там, разгалделись…
Строй притих. Офицер обвёл подчинённых взглядом. Потом резко повернулся и направил шпагу девушке прямо в лицо.
— И не пытайся настроить против меня солдат. Я знаю, я читал, про магов. Вы большие искусники манипулирования людьми. Но я не позволю. Ты можешь пытаться меня обмануть, обольстить, усыпить… но не выйдет… Это ведь ты сделала? Да? С замком. Его гарнизон был на посту, но они ничего не смогли! Никто не выжил. Даже их тел не нашли… Только накануне гарнизон был на месте, а потом в замке оказались лишь разбойники… Это ты, ты сделала?
В голосе офицера зазвучали истерические нотки. Но девушка не слушала. Её вниманием полностью завладела шпага. Офицер, похоже, забыл, что её держит, и размахивал руками, как размахивает ими во время разговора очень возбуждённый человек, периодически тыкающий пальцем собеседнику в лицо. В итоге стальное остриё выписывало перед Сим замысловатые кривые, от которых сердце девушки проваливалось в пятки. При одной мысли, что произойдёт с её лицом, если в какой-то момент клинок окажется на вершок ближе, ей становилось дурно.
Неожиданно офицер перестал махать шпагой. Его бледность усилилась.
— Ты что-то сделала с ними всеми… со всем гарнизоном, — прошептал он, — а теперь… теперь ты пришла к нам.
Он отшагнул назад.
— Ты… ты… чудовище, — она явственно увидела в его лице страх, — ведьма! Злобная ведьма! Мы должны тебя убить… немедленно… пока не поздно.
Цепочка слегка впилась ей в горло.
— Нет! — закричала она, — я ничего не сделала! Я никого не убивала… я просто гуляла по лесу! Пожалуйста!
В этот момент она окончательно позабыла, что способна колдовать. Да она и не смогла бы. И не только потому, что её горло стискивала цепочка. Волшебство требует концентрации. А сконцентрироваться, будучи привязанной к дереву с петлёй на шее и клинком перед глазами, довольно трудно. К тому же она всегда специализировалась на медленных, сильных заклинаниях, требовавших вдумчивой подготовки.
Офицер заколебался.
— Не выглядит она ведьмой, командир, — высказался кто-то из солдат.
— Точно. Ведьмы старые и на лицо жуткие. У нас в деревне была одна такая… А эта совсем как обычный человек…
— Во-во. И до чего же на Брунгильду нашу похожа…
Взгляд девушки выхватил говорившего из толпы.
— Ранальд?
Солдаты притихли. В толпе сама собой начала образовываться пустота, среди которой застыл растерянный полноватый человечек с простецким румяным лицом и носом картошкой.
— Я тебя знаю! — крикнула девушка, — ты Ранальд, пекарь!
— Я?! — потрясённо забормотал человечек, внезапно оказавшийся на совершенно пустом участке поляны, — что вы госпожа, не можете вы меня знать, никак не можете, обознались, ваша милость… я отродясь никаких ведьм не знал…
Он оглядел товарищей ища поддержки. От румянца на его лице не осталось и следа.
— Ты Ранальд, пекарь. С восточной улицы. У тебя ещё ступенька вечно скрипела…
Бледность ополченца начала приобретать зеленоватый оттенок. Он медленно отодвигался от девушки. При этом казалось, что ноги его сохраняли неподвижность, и он каким-то непонятным образом едет спиной вперёд, выпрямившись как истукан. Однако свободное пространство вокруг него расширялось быстрее, чем он отступал, и укрыться за спинами товарищей у него никак не получалось.
— Посмотри на меня! Ты что, не помнишь? Я Малфрида. Дочь Торбена, ты всё ещё моей сестре пряники дарил. С клюквой…
Отступление солдата прекратилось.
— Торбена? Столяра? С клюквой?
Пекарь близоруко сощурился.
