Все же известие это, видимо, заинтересовало знаменитого судью, потому что минуту спустя ноги высунулись еще немного, а за ногами выполз и весь пан Лопотек. Загорелое лицо его, седеющие усы и шевелюра — все было в копоти и ржавчине. Он внимательно оглядел ребят, а затем пробежал глазами вырезку из газеты, которую протянул ему Манджаро.
— Ну хорошо, а что, собственно, вам нужно? — спросил он, закончив чтение.
— Мы, если пану угодно, — вежливо пояснил капитан команды, — хотим принять участие в этом турнире. И вот пришли к вам, чтобы посоветоваться, есть ли у нас какие-нибудь шансы.
Механик долго раздумывал, потирая испачканной ладонью поросшую жесткой щетиной щеку, и наконец серьезно ответил:
— Этот турнир, хоть кому скажу, — неплохая вещь. А если толковать о вас, то могу вам дать один совет…
Он оторвал руку от щеки и еще серьезнее глянул на ребят.
— Какой? — вырвалось у нетерпеливого Жемчужинки.
— Вы здорово сыграли тот матч, хоть кому скажу, но у вас ведь одна мелюзга, малыши. Вот если бы вам объединиться с «Ураганом» и составить одну команду, тогда дело пойдет.
— Это невозможно! — почти в один голос закричали ребята.
Пан Лопотек возмутился:
— Как так — невозможно?
— Это невозможно, — упрямо повторил Манджаро. — Не для того мы сколачивали свою команду, чтобы объединяться с этими «фазанами» с Окоповой!
— Эге, что я слышу! — Механик прищурился. — Вам кажется, что они играют хуже вас? А вы видали, как здорово водит этот франтик в замшевых ботинках? А этот дылда в центре нападения? Говорю вам, если бы они знали тактику футбола, то всыпали бы вам десять: ноль, а то и почище!
— Это вам только так кажется, — запротестовал обиженный Манджаро.
Лопотек, ухватив его за пуговицу рубашки, притянул к себе:
— Я, дорогой мой, разбираюсь в футболе. Девять лет играл левого бека в «Искре». Не тебе, хоть кому скажу, меня учить. Если я сказал, то так оно и есть. Да в чем же дело? Разве не все вы — ребята с Воли? Разве Воля должна плестись в хвосте? Нет! Так что же вам раздумывать? Объединяйтесь и увидите, что будете, хоть кому скажу, выигрывать под ноль у других команд.
Манджаро задумался. Доводы пана Лопотека показались ему убедительными, но сама мысль об объединении с «Ураганом» вызывала в нем возмущение.
— Может, они тоже не захотят… — постарался он увильнуть.
— Поговорите с ними. Объясните, что вместе с ними у вас получится сильная команда, у которой будут шансы попасть даже в финал. Ведь у вас тоже есть несколько хороших игроков.
Манджаро признал себя побежденным.
Дойти до финала в турнире «Жице Варшавы», о котором пишут в газетах, завоевать славу для Воли — это была действительно прекрасная идея.
— Ну ладно… — нехотя сказал он, чтобы механик не вообразил,, будто его так-то уж легко переубедить. — Но что будет, если они не согласятся?
— А на что же ты считаешься капитаном команды?
Уговори их! Я советую — объединитесь. Не пожалеете.
От пана Лопотека ребята возвращались, полные самых противоречивых мыслей. Конечно, обидно было сливаться с «фазанами», но соблазняла возможность попасть в финал. Вернувшись на Голубятню, мальчики вскарабкались на шестой этаж и принялись обсуждать вопрос с самого начала.
Манджаро вытащил свой «капитанский» блокнот, где были записаны состав команды и члены клуба. Нарисовав одиннадцать кружков, он расположил их так, как располагаются игроки на поле, и начал объяснять Жемчужинке:
— Это неплохая идея. У нас вправду получилась бы сильная команда. Гляди-ка! В воротах будешь ты, это не подлежит никакому сомнению… Защита у них лучше, вот мы и поставим сюда Мельчика и Енджейчика из «Урагана». Центральным защитником будет Кшись. Он не больно силен, но все-таки лучше, чем их парень. Правым полузащитником будет Пухальский, а левым — их Генек Стройко. Нападение у нас будет первоклассное. Смотри, братец: на левом краю, конечно, Чек… — Манджаро прикусил язык, вспомнив вчерашнюю ссору.
— Хе, Чек! — с сожалением усмехнулся Жемчужинка. — Ты вчера так обошелся с лучшим другом, как будто это хулиган какой-то.
— Он сам виноват! — Манджаро хотелось поскорее избавиться от неприятной темы.
— Да, Чек — это игрок! — Жемчужинка даже причмокнул, как будто речь шла о любимом лакомстве. — Такого нам уже не найти.
— Это тебе только так кажется, — холодно отозвался Манджаро. — Вот смотри: сказал, что сдаст кассу, а до сих пор еще не явился.
— Он говорил мне, что тетка заперла шкаф и он не мог взять деньги.
— Вечно он врет!
— И чего ты к нему цепляешься? — возмутился Жемчужинка. — Что он тебе сделал? Мировой товарищ…
— Он опозорил всю команду.
— Зато раздобыл мяч. Уж если он что скажет, то слово сдержит, — вступился за Манюся маленький вратарь.
По тому, как он это сказал, Манджаро почувствовал настоящую, от сердца, привязанность к другу и соседу по Голубятне. Капитан команды со злостью вычеркнул фамилию Чека, которую, по рассеянности, занес было в блокнот.
— Что касается нападения, — заявил он, чтобы прекратить этот разговор, — то вместо Чека мы поставим на левый край Скумбрию.
— Но он же играет в центре..
— Ничего страшного. Хороший игрок сумеет сыграть в любом месте. В центре буду играть я.
— Еще бы! — Жемчужинка криво усмехнулся.
— Что, может, тебе это не нравится?
— Да нет, ничего, я так просто…
Манджаро смутился, покраснел и, желая сгладить неприятное впечатление, миролюбиво добавил:
— А, собственно, все равно. Могу и я сыграть на краю. Итак, я — левым крайним, левым полусредним — Игнась, в центре — Скумбрия, правым полусредним — Королевич, правым крайним — наш Метек Гралевский… Ну, как тебе нравится такое нападение?
— Подходяще… — неуверенно протянул Жемчужинка. — Но все-таки жаль, что нету Чека!
Прежде чем начать переговоры с капитаном «Урагана» о слиянии обеих команд, Манджаро долго колебался. После обеда он послал Жемчужинку на Окоповую, чтобы тот договорился со Скумбрией о встрече. Вернувшись, маленький вратарь докладывал о своей миссии без особого подъема.
— Ни черта из этого не получится, — сказал он:— они, братец ты мой, нос задирают.
— Неважно, — прервал его Манджаро. — Ты лучше скажи: придут они или не придут?
— Придут, только…
— Что — только?
— Только неизвестно, придут ли…
Манджаро внимательно глянул на вратаря:
— У тебя что, горячка, братец?
Жемчужинка поморщился:
— Если бы ты слышал, как они со мной разговаривали, ты бы тоже не знал, придут они или не придут.
