в форме до воскресного, матча. Только с мытьем посуды хуже, потому что она жирная.
Он налил в котелок теплой воды и принялся мыть тарелки. Раздумывая о только что съеденном обеде, Манюсь никак не мог понять, откуда взялась такая прекрасная еда.
В обычный, будничный день он привык к борщу с картошкой, ячневой каше на молоке или к клецкам под луковой подливкой. А сегодня пани Загорская приготовила им прекрасную солянку и по куску мяса под хреном. Он догадывался, что поводом для этого явилась болезнь тети Франи. Да оно и понятно: чтобы поскорее выздороветь, тетя должна хорошо питаться.
После вкусного обеда мальчик пришел в хорошее настроение, тем более что сегодня его еще ожидала тренировка. Чем ближе подходил срок турнира, тем сильнее волновались молодые футболисты, и каждая тренировка доставляла им все больше радости.
Манюсь вытер вымытые тарелки, расставил их на полке и подмел пол. Покончив со всеми делами, он взглянул на стоявший на комоде будильник. Тренировка начиналась через полчаса. Правда, сегодня Стефанека не будет, но они должны были отрабатывать показанные им приемы: дриблинг между кирпичами, подача углового, удары головой.
Он уже собирался выходить, как вдруг вспомнил, что Манджаро просил его принести клубные деньги. Манюсь держал их в альбоме с почтовыми марками. Он не торопясь выдвинул ящик и достал альбом. Денег не было. Манюся кинуло в жар. Он еще раз лихорадочно перелистал все страницы, но обнаружил только листок, на котором вел счета. Руки его, судорожно сжимавшие старый альбом, задрожали, в глазах потемнело.
— Что ты там ищешь? — услышал он слабый голос.
Манюсь обернулся. Тетка испуганно смотрела на него.
— Где деньги? — дрожащим голосом спросил мальчик.
Женщина медленно отвела взгляд и уставилась на свои худые руки, лежащие на одеяле.
— Где деньги? — повторил Манюсь плачущим голосом.
— Какие деньги?
— Эти, из альбома.
— А, эти… — Тетка притворилась удивленной. — Я как раз хотела тебе сказать. Пришла пани Загорская… Я просила ее пойти в магазин и дала эти деньги…
Мальчик ошеломленно взглянул на нее.
— Так ведь это же не мои! — почти крикнул он. — Это клубные!.. — Он швырнул альбом на пол. — Ну что вы, тетя, наделали! Как мне теперь быть?!
Женщина уселась в постели.
— А я думала, это твои… за бутылки…
— Эх! — простонал он, сжимая кулаки. — Что мне теперь делать? Что мне делать?
Тренировка должна была начаться в половине пятого. Время подходило к пяти, однако нескольких игроков еще не было. Манджаро нервничал и постукивал мячом по земле. Мрачный и злой, он ежеминутно посматривал на пролом в стене.
— Вечно у нас так! — сказал он Жемчужинке. — Сколько раз я объяснял, что в команде прежде всего должна быть дисциплина. С такими порядками мы недалеко уедем.
Маленький вратарь с тревогой посмотрел на капитана команды. Он не любил, когда Манджаро злился.
— Подождем еще немного, может, придут, — сказал он несмело.
Манджаро со злостью швырнул мяч.
— К черту! Где Чек? Где Пухаля? Где Ромек Мармол? Где Игнась?
Как раз в эту минуту, как бы на зов капитана команды, в проломе стены появился Игнась Парадовский. Увидев ребят, он, запыхавшись, подбежал к ним.
— Ну и банда! — воскликнул он.
— Что случилось? — спросил шустрый Жемчужинка.
— Представьте себе, «Ураган» перетянул Пухалю!
Ребята умолкли. Ошеломленные, они в изумлении глядели друг на друга. Известие это настолько их поразило, что они долго не могли произнести ни слова. Первым отозвался Манджаро.
— Это невозможно, — отчеканил он с возмущением. — Ведь это же предательство!
Игнась ударил себя кулаком в грудь.
— Честное слово! Я собственными глазами видел.
— Врешь! — проговорил Жемчужинка. Одна мысль, что кто-нибудь может бросить «Сиренку», казалась ему неправдоподобной.
Игнась, видя, что очутился в центре внимания, с возмущением принялся рассказывать:
— Это факт. Вижу, что остается еще немного времени, и решил: пойду на Окоповую, посмотрю, что там делается. Только подошел, а эти «фазаны» уже тренируются. Интересно, думаю, как они тренируются. И тут вижу — с ними Пухаля.
— Может, он просто так, для фасону? — вставил Казик Пигло.
— Не перебивай! — возмутился Игнась. — Для фасону? Для какого там фасону! Он, как только меня увидел, хотел удрать, но Королевич схватил его за штаны и говорит: «Чего стесняешься? Разве тебе у нас плохо?» А потом мне: «Слушай, малый, может, и ты у нас будешь играть? Получишь новый костюм, футболку да еще на мороженое».
— Ну, а ты что? — спросил Манджаро.
— Я?.. Я им сказал, что плевать я хотел на их костюмы и футболки. Что им меня не купить… Говорю вам, Пухаля был белый, как бумага. На меня он даже не посмотрел, только сказал Скумбрии: «Он из Голубятни. Его перетянуть не удастся». А потом вдруг говорит мне! «Скажи нашим, что я перешел в «Ураган».
— Вот свинья! — вырвалось у Жемчужинки.
Манджаро нахмурил брови. Однако, как и подобает капитану команды, он постарался сохранить невозмутимый вид.
— Я знал, что так будет, — сказал он. — Сегодня после тренировки соберем собрание и вычеркнем его из списков клуба. Нам не нужны такие предатели.
— А жалко, — прошептал, как бы про себя, Жемчужинка. — Тадек все-таки хороший игрок.
Манджаро вытащил свой блокнот.
— Это серьезно ослабит наше нападение, но ничего не поделаешь. Вместо него мы поставим Фелека Рингера, а полузащитником будет играть Паук.
— Ничего страшного, — сказал Паук, подпрыгнув на своих длинных ногах. — Фелек тоже неплохо мотается, а я в полузащите не подкачаю.
Обсуждая нежданные трудности, ребята не заметили, как на поле появился Чек. Он шел очень медленно и нерешительно. Казалось, это был не смешливый, всегда уверенный в себе Манюсь, а какой-то другой мальчик, вялый и робкий.
Жемчужинка подбежал к приятелю:
— Ты слышал? Тадека перетянули в «Ураган»!
Чек отозвался на это сенсационное известие только одним словом:
— Барахольщик!
— А тебе необходимо было опоздать! — задиристо приветствовал его Манджаро.
Чек только плотнее сжал губы.
— Ты ведь знаешь, тетка у меня больна.
— А деньги принес?
Манюсь побледнел. Он надеялся, что капитан команды заговорит о деньгах только после тренировки. Вызывающе глянув на Манджаро, он отчетливо произнес:
— Куда ты так торопишься? У меня, как в банке.
