— Я думал, что в вашей почтенной фирме… — Он искоса глянул на нее.
— Во имя отца и сына! — истово перекрестилась пани Вавжинек. — Не видишь разве, что у меня товар гниет? Я еще и пятидесяти не наторговала. Покопайся пару минут, перебери эти паршивые яблоки — получишь пятерку.
Чек в упор посмотрел на пани Вавжинек. Он знал, что за сборкой перкалевого платья находится набитый деньгами мешочек. «Не вышло, — с горечью подумал он. — Эта тоже не хочет рисковать».
— Спасибо, — произнес он медленно, изменившимся голосом, — сегодня для такой деликатной работы у меня нет времени. — Он поклонился и двинулся вперед.
— Ах ты, сопляк! Пять злотых для него не деньги! — донесся до него гневный голос торговки.
Манюсь хотел было ответить острым словечком, но раздумал. Неудачи придавили его. Оставался еще пан Сосенка. Если уж и он не даст взаймы, тогда незачем и показываться в Голубятне.
Мальчик остановился перед парикмахерской и бездумно взглянул на витрину. Ему показалось, что у фарфоровой красавицы сегодня тоже грустное выражение лица. После непродолжительного колебания он открыл дверь. Пан Сосенка накидывал белую, но уже не очень чистую пелеринку на какого-то клиента. Судя по мрачному взгляду, которым он встретил мальчика, здесь тоже трудно было ожидать чего-либо хорошего.
— Как это тебе нравится, Чек? «Полония» опять проиграла! — начал парикмахер.
— Когда?! — воскликнул пораженный мальчик.
— Я вижу, что ты не следишь за спортивной жизнью. Сегодня. Представь себе, что сегодня! Они играли товарищеский матч с «Гопланой» и проиграли. Я уж не знаю даже, что делать.
— Наверное, судья подсуживал, — робко попытался утешить его мальчик.
— Где там!- Говорю тебе, дело плохо! Если и дальше так пойдет, у меня будет нервное расстройство.
Глядя на мрачное лицо парикмахера, Чек понял, что пришел напрасно. Все же он решил попытаться.
— Пан шеф, — шепнул он, — у меня к вам небольшое дело.
— Что еще? — Пан Сосенка раздраженно помигал маленькими глазками.
— Наличные мне нужны… немного, каких-нибудь сто злотых…
Голубые глаза парикмахера стали еще меньше.
— Да ты что, с ума спятил! — фыркнул он. — Откуда мне взять сто злотых, да еще именно сегодня?
— Я отработаю вам, пан шеф, или отдам через несколько дней, как только у меня наладятся дела.
— Можешь посмотреть сам. — Пан Сосенка указал на столик, в котором держал деньги. — Один мусор! Это не предприятие, а одна видимость! Я предпочел бы шимпанзе в зоопарке стричь!
Клиент, который ожидал своей очереди, с укором посмотрел на парикмахера. Тот, видя его нетерпение, схватил Манюся за руку и подтолкнул к двери:
— Заходи как-нибудь в другой раз, сейчас у меня нет времени.
У мальчика подступили к глазам слезы. Проглотив обиду, он вышел на улицу.
«А что теперь?» — подумал он, и ему вспомнилось, как Манджаро сказал: «С этими деньгами, наверное, так же, как с тем мячом…» Потом у него в ушах прозвучали собственные слова: «Подозреваешь меня? Хорошо, тогда ты их увидишь еще сегодня!..» Да, Манджаро еще сегодня должен получить эти деньги. Но где их взять?
И Манюсь побрел, сам не зная куда, подавленный и задумчивый.
Он даже не заметил, как очутился у Вольского универмага. В такое время у входа в универмаг всегда можно было встретить ребят с Воли.
Маленькие коллекционеры менялись здесь почтовыми марками, пуговицами, для старших это было место встреч.
Манюсь, затерявшись в потоке прохожих, остановился перед главным входом. С минуту он наблюдал, как группа мальчишек участвовала в конкурсе, кто дальше плюнет. В удивлении пожав плечами, он уже собирался направиться дальше, как вдруг сзади его окликнул знакомый голос:
— Эй, Чек!
Оглянувшись, он увидел Королевича. Обычный наряд младшего Вавжусяка — замшевые ботинки и брюки «дудочки» — сегодня дополняла новая американская рубашка с самыми фантастическими узорами. На фоне пальм был изображен целый зверинец. Одним словом, последний крик моды, купленный на барахолке.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Королевич, пожимая Манюсю руку.
— Ничего… А ты?
— Ничего. Так себе.
— Ну ладно…
После такого краткого разговора они окинули друг друга испытующим взглядом. Чек оглядел Королевича с восхищением, Королевич — Чека с легким презрением в красивых глазах. После минутного молчания молодой Вавжусяк сказал:
— Жара страшная! Пойдем съедим мороженого.
Чек согласился. Он был настолько огорчен, что даже
не отдавал себе отчета в том, что делает. Они зашли в летнее кафе, где под зонтиками было расставлено несколько столиков.
Королевич с равнодушным выражением лица заказал две двойные порции шоколадного мороженого.
— Ты слышал? — спросил он. — Пухальский перешел к нам.
— Где там перешел — перетянули.
— Нет, сам пришел.
— Барахольщик!
— Но играет неплохо.
Чек пожал плечами, как бы желая показать, что это его не касается. Королевич прищурил темные бархатные глаза.
— Мы собираем сильную команду.
— Увидим,
— Ты что, не веришь?
— Увидим, как вы сыграете, — повторил Манюсь.
Разговор не клеился, мешало извечное недоверие между «голубятниками» и «фазанами». Королевич уплатил по счету. Он таким небрежным жестом вынул из кармана горсть измятых бумажек, будто деньги не представляли для него никакой ценности.
— Откуда у тебя столько денег? — спросил Манюсь.
— Подрабатываем.
— Бутылками?
Королевич усмехнулся:
— Какие там бутылки. Серьезные дела с братом…
«Может быть, попросить у него? — неожиданно подумал Манюсь. — Нет, не буду одалживаться у фазана. Но ведь я же верну ему, как только достану», — убеждал он сам себя.
— Послушай, — сказал он сдавленным голосом, — мне нужно немного денег, у меня тетка заболела. Не смог бы ты мне дать взаймы?
— Я? — удивился Королевич. Он никак не мог ожидать, чтобы Чек, этот упрямый парень из Голубятни, обратился к нему с подобной просьбой.
— Я отдам через несколько дней.
— А сколько тебе?
— Сто пятьдесят… — пробормотал Манюсь. — Или, может, немного больше.
Королевич рассыпал деньги по столу и быстро пересчитал их.
— Шестьдесят пять с мелочью, — сказал он небрежно. — Тебя это не устроит!
